О боли. Нужно ли? Неизбежно ли?

Огромный вопрос, всечеловеческий, всежизненный, всеприродный. Нужна ли боль, обязательна ли? Страдания, муки – необходимы? Печаль, тоска, жуть, кошмары, горе, отчаяние – быть должны, вменены нам во вразумление, закаляют, стимулируют развитие, непреложны? Ад земной – conditio sine qua non – то, без чего нельзя? Или можно без, но в некоторых случаях... Или есть возможность совсем без? Или ни в коем случае без ада нельзя, ну никак?

С какой-то поры догадался, что нужно этот вопрос обращать к себе, и вот тогда... Вот тогда уж точно правильного ответа не будет, и это будет ответом.

Послушаем Матушку Природу.

– Ребята, я была бы рада блаженством вас поить без ада – не получается никак, покуда в мире есть дурак. Вы жертвы глупости от детства до старости, из рода в род. От дури никуда не деться, наследственность свое берет – вы у меня еще сырые, еще не укрепилась кость: как ни пошлю свои дары я, выходит всмятку, вкривь и вкось. Как ни стараюсь, как ни тужусь: где радость, там таится ужас, где счастье, там за ним беда, где польза – максимум вреда.

Что означает жизнь без боли? Не нужно ни ума, ни воли. Что может в одиночку рай? – нажрись, ложись да помирай, и поминай как звали. Глупо. Не угощения для трупов во тьме времен готовлю я, а путь к вершинам бытия, к бессмертным Братьям Боголюдям прокладываю сквозь века. Поход суров, безмерно труден – для подлеца и дурака он звук пустой, для деток – сказка. Но муки утоляет ласка – бальзам для истомленных душ, для чудиков, несущих чушь, и через сонмы поколений проносит одинокий гений послание с той высоты, где можешь оказаться ты.

Под вечной звездной круговертью вся тварь земная до сих пор от глупости лечилась смертью: палач – естественный отбор. Лишь вы, хитрюги-человеки, сквозь темную земную твердь пробились, как живые реки, в пространство, где не властна смерть, – но растерялись в нем, как дети, проснувшиеся на рассвете под голым небом. Велики на вечность шансы, только надо не улепетывать из ада, как ваши предки дураки, а изучать весь мир с любовью, на пользу общему здоровью. Секрет успеха прост весьма, вопрос лишь, хватит ли ума им пользоваться.

Не умеешь – научим, не хочешь – заставим

Матушка Природа дала ответ правильный, на то она и Природа. Резюмируем скучной научной прозой. Биомеханизм отрицательной обратной связи, на человеческом языке неудовольствие, боль, страдание, мучение, страх, ужас, кошмар, отчаяние и т.д., обобщенно – ад – анатомо-физиологически встроен во все живые существа, в их тела и мозги, с целью единственнной – для выживания и неограниченного продолжения рода, в пределе – для вечной жизни. Вместе с биомеханизмом положительной обратной связи – удовольствием, наслаждением, блаженством и т.д., обобщенно раем, который тоже анатомо-физиологически вмонтирован в тело и мозг, образует двуполюсную систему физиопсихических мотиваций: побуждений к целесообразному (когда как...) поведению.

В природе как в армии: не умеешь – научим, не хочешь – заставим, не заставим – пеняй на себя. Хочешь выжить – будь в жесткой зависимости, подчинись вынуждающей необходимости. Выжить не хочешь? – заставим и захотеть, вынудим, встроим в тебя такую хотелку, что мало не покажется, сделаем биороботом. И делают – с почти стопроцентным успехом природа, с переменным армия и вся жизнь.

Страдать никому НЕ НАДО – страдать ПРИХОДИТСЯ, приходится всем живым существам и человеку с избытком, покуда вид Homo Sapiens – Человек Разумный не оправдает свое название. Миллионы, миллиарды лет главным и спасительным двигателем развития жизни и человека была вынужденность. Так по сей день, и так будет впредь, покуда не заработает свободное, предвидящее, всесвязующее сознание.

Что такое "научиться жить"?

Теперь задам я свои неправильные вопросы и сообщу вам неправильные ответы на них, мои в том числе.

Научить жить, говорите, жить научиться, – ну а чему, собственно, научить, конкретно, чему научиться? Есть, пить, спать? Какать и писать в унитаз, а не в штаны? Самостоятельно вытирать попу? Ходить? Говорить? Одеваться? Готовить еду? Мыть посуду? Общаться? Располагать к себе людей? Квалифицированно заниматься сексом? Зарабатывать? Обтяпывать делишки? Хочешь жить, умей вертеться?.. Стойко переносить лишения, испытания, падать и подниматься? Болеть и выздоравливать? Вообще не болеть? А стрелять? А стареть? А умирать? А любить? А смеяться?.. Слишком много чему?..

Хорошо, облегчим вопрос: в чем конечный, общий, итоговый результат научения жизни состоять должен, в чем цель и смысл?

Многоголосый хор умников (гедонистов, сибаритов и бонвиванов, условно обобщим, райцев, включая и любителей утешительно выпить типа Хайама), с седой древности и поныне: научить(ся) жить так надо, чтоб как не бывало ада. Чтобы был покой и рай – чего хочешь выбирай. Чтобы плохо – прочь ушло, чтобы было хорошо. Желательно и тебе, и другим. Ну хотя бы мне.

Умник-минималист: чтобы выносимо было хотя бы.

Хор других умников (условно адиков, трезвенников, стоиков, спартанцев, аскетов) тоже старинный, на разные голоса: Чтобы жить было не мучительно, а выносимо, иногда даже и хорошо – привыкай к аду, к его неизбежности. Считай ад полезным и благодетельным, принимай, приветствуй и возлюби, хоть задним числом, ностальгически, что случается, заметим, не столь уж редко: "что пройдет, то будет мило".

Чтобы не мучиться, мучиться посильней, закаляться как сталь, чем хуже, тем лучше?..

Умники посуровее, адики-экстремалы, авторитарные, категоричные, не склонные к шуткам, в крайних вариантах садисты, мазохисты и параноики, усиливаются и насаждать ад, взращивать, умножать, тиражировать, творчески совершенствовать, ад-дейты производить. Смысл – подготовка к жизни. Чтобы медом не казалась. Чтобы личностный рост происходил. На благо общества, человечества, души ближнего, дальнего и своей – духовное возрастание с наградой на небесах. Идейное обоснование тупой холодной жестокости, безрадостной скудости жития: научить(ся) жить надо так, чтобы не было мучительно стыдно за бесцельно прожитые годы... Особое внимание обратим на слово "мучительно".

Партия рая и партия ада – по полюсам единого мотивационного механизма.

Спросите, к какой партии причисляет себя ваш покорный слуга? Попробую определиться: центрист-эквилибрист, мигрирую от полюса к полюсу. В душе раец, хайамщик с детства, но жизнь заставила...

Страдания свои благодари.

Вокруг себя внимательно смотри.

Вон – видишь? Дуб в ненастье обломился,

а малый кустик вырос раза в три.

Написано, как легко догадаться, в состоянии невыносимой душевной боли. И автору помогло, и немалочисленным читателям.

Вывод?

"Что меня не убьет – сделает сильнее"?

Геройское заявление, но не факт. Уточняю: не стопроцентный факт. Не для всех малых кустиков и больших дубов. И смотря как не убьет – не убьет, да так покалечит, что призадумаешься, не стоит ли еще раз родиться.

Козлу понятно: никто не проживет жизнь без ушиба, ни обо что не ударившись. Но НАДО ли ушибаться? Да нет, не надо. Стопроцентно не надо. Просто тупо нереально никогда не ушибиться ни обо что и ни об кого. Это может быть и полезно, и закалительно, и вразумительно, даже если ушиб перешибет позвоночник, лишь бы только башку не снес. Если страдание не превысит предела физической и психической переносимости, а главное, если осмыслится, все окей, НО!! –

неизбежность не есть обязательность – беспредельно важный, решающий смысловой нюанс. Сама смерть – неизбежна, но вовсе не обязательна. Никто и ничто не может вменить нам ее, как и боль всяческую, в обязанность, кроме нас самих.

Все живое жаждет бессмертия и бесконечного счастья, и оно право, и к тому движется божественным светлым разумом, тысячелетиями, с упорством, достойным, быть может, лучшего применения, впрыскиваемым в темные человеческие мозги.

***

Мамы, папы, учителя, воспитатели, тренеры спорта и жизни, слышите? Для воспитания и развития ребенка страдания совершенно не обязательны. Они для него ужасны. Они грабительски, бандитски, садистски отнимают у него бесконечно драгоценное время и так-то коротенького безмятежного, чистого детского счастья, детских невозвратимых радостей.

Детство нежно и хрупко, ранимо и беззащитно. Сильные продолжительные страдания, опасные и для взрослого, для ребенка опасны вдесятеро и стократ. Опасны для здоровья. Опасны для развития. Опасны для жизни, которая впереди. Опасны для будущих детей ребенка – и дальше, и дальше...

Сложность детского страдания в том, что оно мало доступно измерительной оценке – у взрослого тоже, а у ребенка особенно. Кроме плача, крика, выражения лица и, если уже говорит, очень немногими и несоответственными словами, – ребенку больше нечем сообщить о своем страдании и его степени.

И плач, и слова, и все поведение может быть несоразмерно силе страдания в обе стороны – как преувеличения, так и преуменьшения. Ревмя реветь и биться в истерике маленький человек может из-за пустяка и моментально успокоиться, а сильнейшие страдания, опасные до смертельности, могут оставаться почти невидимыми и неслышимыми. К страданиям детства мы, бывшие дети с задубелыми душами, самоуверенно тупы, слепы и глухи – посему лучше перебдеть, чем недобдеть.

Родители, воспитатели – включайте на полную мощность глаза и уши, мозги и души. Тысячу раз повторю: если подготовка к жизни отнимает слишком много жизни, то нафиг такую подготовку.

***

Что мы можем знать о начале своей здешней жизни?

Очень мало и смутно. Определенно лишь, что оно было, не запомненное, но было, произошло. Если от родов отсчитывать, можно знать дату до минуты, еще некоторые подробности, в основном медицинские, и кое-какие сопутствующие обстоятельства. Ну и все, и не так уж важно. Жизнь твоя от этого условно исходного пункта давно ушла, обзавелась по пути сознанием и течет себе дальше.

О конце знаем и того меньше – что он будет, всего и только. Скоро ли, долго ли, когда, где и как – неизвестно – будет, и все, эка невидаль. Прикинуть, через какое время, если считать, что здоровье в порядке и не произойдет ничего преждевременного, грубо-приблизительно можно. Понятно, что раньше, чем в двести лет от рождения. Всего вероятнее, раньше, чем в сто пятьдесят. Хорошо, если около ста. Возле девяноста тоже неплохо. В районе восьмидесяти, по общему негласному условию, грустно, но не трагично. Семьдесят – зыбкий рубеж между преждевременностью и молчаливой приемлемостью: статистическая вероятность уже достаточно велика, чтобы горевать, но не особенно ужасаться.

Скорость, личная скорость – вот что всего важней и загадочней. В раннем детстве время не движется, для тебя его как бы нет. Попозже начинает медленно-медленно, с долгими перерывами неподвижности, как улитка, ползти куда-то. Еще попозже отращивает ноги, делает шаг, другой – и вперед. Сперва не спеша, вперевалочку, потом бодрым маршем, потом вприпрыжку, бегом... К сорока и за – все стремительнее, как ускорение железки, приближающейся к магниту, как движение предмета в центрифуге – сперва медленным ползком, а потом резко – навылет, как бег потока, заканчивающегося водопадом...

Это ускорение хорошо бы учитывать наперед, пока молод, пока время еще не летит, а идет прогулочным шагом, с побежками ленивой трусцой – учитывать и упреждать. Пока жизни, как кажется, впереди еще много, стараться жить густо, интенсивно, сосредоточенно на самом главном, словно времени уже почти не осталось.

А ближе к зрелости наоборот: постепенно успокаивать свой жизнепоток, опрозрачнивать, увеличивать паузы созерцания. Приблизившись к финишу, жить как в Вечности: беззаботно, безмятежно и вольно. Так живут редкие, по-настоящему мудрые, просветленные старики. За спиной жизнь, наполненная сражениями, наслаждениями, заблуждениями, открытиями, трудами, суетой, размышлениями. Все это остается с ними, но только в памяти – они уже этому не подвластны: свободные ото всего, живут выше.

Жизнь прожить – не поле перейти, говорят. Нет, вот именно поле – минное поле. Без саперных навыков и снаряжения. Очень мало что можно предусмотреть и заранее запланировать. Вот зачем нужны медитативные сосредоточения на целостной жизни – чтобы снова и снова собирать себя из клочков, из осколков, на которые непрестанно норовит раздолбать, раздробить, раскрошить суета сует и всяческая суета.

Побродив во внутренней тишине по волновой линии своей жизни вперед-назад и обратно, заметишь, что все внутри постепенно устанавливается на естественные места, соотносится и выстраивается. Оцельняется. В цельности сила.

Цель, которая движется

Из частых обращений. "Не знаю, чего хотеть. Нет цели в жизни. Помогите найти цель, поставить перед собой цель..."

По-моему опыту, реально ставить перед собой не какую-то общую цель, а отдельные конкретные задачи. Просто задачи. Какие душе угодно. Можно большие, можно маленькие, одну за другой. Выучить английский язык. Научиться играть на гитаре. Научиться писать левой рукой. Совершить путешествие. Заработать денег. Приобрести машину, квартиру?.. Почему бы и нет. Называть такие устремления целями слишком пафосно, а задачми адекватно. Задачи, просто задачи в ряду задач, предназначенные для решения других задач. Будут задачи, хотя бы одна-единственная – жизнь сдвинется с мертвой точки, обретет самодвижение. Ну, а цель...

Создать семью, воспитать детей? Тоже задачи. Не цели, а задачи. Большие. Трудные. Разрешимые, так или иначе. Задачи, тоже предназначенные для решения других задач.

Каких?

Видно будет. Поймется. Или не поймется, но так или иначе себя проявит, почувствуется.

Задачи предложит Цель. Повлечет к себе.

А какая, какая все-таки цель?.. Получить Нобелевскую? Спасти человечество?..

Тоже всего лишь задачи. Энной степени трудности. Кому-то оказываются по плечу, судя по тому, что Нобелевские регулярно присуждаются, а человечество, несмотря на весь свой идиотизм, до сих пор существует.

Не знаю и не могу знать, какова Цель жизни моей и чьей бы то ни было. Достаточно просто знать, что она есть. Чувствую всеми клетками: если бы Цели не было, не было бы и меня.

Цель жизни едина – в неисчислимом множестве жизненных задач всевозможных существ. Цель эту нельзя ставить – она не может стоять, но, как сама жизнь, движется, всегда движется, дальше и дальше.

Возводить свою жизненную задачу, какая бы грандиозная, по нашему мнению, она ни была, в ранг Цели – самообман. Там, впереди, что-то другое, непредсказуемое либо разрушит и уничтожит содеянное и достигнутое, либо неведомым образом преобразует и придаст иной смысл, либо, всего вероятнее, и то, и другое.

Цель жизни внеположена – не мишень, а магнит, незримый, но ощутимый. Магнит этот притягивает и выстраивает, как железные опилки, по своим силовым линиям все наши и чьи бы то ни было жизненные задачи, от мельчайших до грандиознейших.

Если мы присваиваем своей задаче, какой угодно, звание Цели, то тем самым возводим перед собой ограничитель устремлений: достигли – и все, точка. Предел. А что дальше?.. Бездействие? Пустота? Смерть?

Нет, жизнь не может признать своего предела – жизнь восстает, борется, воюет против пределов неистово, в этом и суть ее. Единственная Цель жизни – бессмертие, вечное продолжение.

Если мы в поиске, если ставим и решаем задачи, одна за другой, если решенные задачи рождают еще задачи – пусть их называют изобретениями, проектами или проблемами, как угодно – значит, мы движемся, мы в потоке, движущемся в бессмертие. Значит, Цель наша нами работает. Значит, живем.

В. Леви, из рассылки, 2016