Уровень некомпетентности. О любви безответной

Уровень некомпетентности.

О любви безответной.

Корр. Мы попросили поделиться своими мыслями о странностях безответной любви доктора медицины и психологии Владимира Леви, автора множества книг о психологии отношений, в том числе, "Травматологии любви" и "Семейных войн".

– Владимир Львович, всегда ли неразделенная любовь бывает несчастной? И бывает ли вообще неразделенная любовь, или чувство без ответа – это не любовь?

– Ну как же не любовь! Самая настоящая... Опыт тяжкий. Но может быть и двигателем душевного развития. Неразделенной любви в мире гораздо больше, чем разделенной. Огромная психическая энергия, работающая в обе стороны – и на зло, и на благо.

Магнит, заложенный в нас, страшно сильный магнит... Я впервые его в себе ощутил восьми лет отроду, ребенком еще сполна испытал космическую силу притяжения к девочке, исходящую изнутри моего существа, и космический ужас столкновения с силой отталкивания: я девочку полюбил, а она меня нет. И тут же – кошмар смешения божеского и животного, любви и собственничества, кошмар ревности, злобы, вины, стыда, отчаяния...

Иллюзий не строю: при всех знаниях и опыте я и сейчас все тот же мальчишка, магнит все тот же, все там же. И слава Богу, и пусть!..

То, что неразделенная любовь причиняет страдания – можно сказать, нормально. А вот несчастна ли эта любовь, точней: равнозначно ли любовное страдание несчастной судьбе – вопрос другой. Можно страдать, жестоко страдать и все-таки быть счастливым лишь оттого, что живешь... Обратить страдание в обучение, в путь к счастью... Зависит от уровня любви, от уровня личности.

Великие поэты – Петрарка, Данте, Пушкин понимали это лучше других. Гете: "Любимым быть – удел немногих, благоугодных небесам. Да, счастлив, кто любим, но – боги! – как счастлив тот, кто любит сам!"

– Где проходит граница между нормальной любовью и любовной зависимостью? Можно ли вообще обозначить эту границу сколько-нибудь четко?

– Нельзя, разумеется. "Нормальная" любовь – это и есть огромная эмоциональная зависимость от любимого существа. Мы все эмоционально зависим от тех, кого любим – и от любимых мужей и жен, и от любовников и любовниц, и от любимых родителей и любимых детей, и от тех даже, кого любим на расстоянии, ни разу не повидавшись...

Другой вопрос – как человек с этой зависимостью управляется, насколько подпадает под ее власть – есть ли внутренние противовесы, какие-то еще жизненные опоры: ценности, интересы, устремления... Есть ли достоинство, есть ли понимание себя и другой стороны...

Если нет – человек в огромной опасности. И любимое существо в опасности. Потому что своей всепоглощающей, неуправляемой любовной зависимостью мы вольно или невольно налагаем на любимого человека обязанность ответной зависимости. А такой обязанности – кроме добровольной, свободно выбранной и принятой – быть не может. Навязывание ответной зависимости – насилие, в сути то же, какое осуществляют над своими ближними алкоголики и наркоманы.

– Что провоцирует людей на безответную любовь? Выбираем ли мы себе бессознательно недостижимый "объект"?

– Выбор любимого существа, действительно, происходит в основном на бессознательном (подсознательном или сверхсознательном, тут не всегда поймешь) уровне... Специально недостижимых не выбираем, наоборот, нами движет иллюзия достижимости; но наш выбор, как правило, не принимает во внимание вероятность или невероятность ответной любви.

Поскольку любовь изначально предназначена не для нашего счастья, а для продолжения и более того – УЛУЧШЕНИЯ рода, в большинство из нас вложена инстинктивная склонность влюбляться в тех, кто от нас чем-то резко отличается, в чем-то превосходит или обладает некими преимуществами (чаще всего только кажущимися). Шансы на ответную любовь такое устремление не повышает. Неразделенная любовь природе нужна так же, как и разделенная. Для безответно любящих это, конечно, не утешение, но может быть, оправдание их мучений.

Помните ли знаменитый "принцип Питера": человек успешно растет, идет вверх карьерно, административно, творчески, всячески – до тех пор, пока не достигает уровня некомпетентности – несоответствия своему положению, должности, делу. Дальше требуется либо доучиваться, если получится, либо уходить, либо... уходят тебя. Если занимаешь ступеньку выше своего уровня, не усиливаясь дорасти, – неизбежен крах.

Ну так вот: любовные и семейные отношения представляют собой уровень некомпетентности, общий для всех нас, психологов не исключая. Как звери не знают отпущенной им долей сознания, зачем их тянет друг к другу, не проникают в смысл с ними происходящего, а повинуются лишь могучим безотчетным инстинктам, так точно и человек при самом ясном уме не в состоянии подняться в Надуровень – в верховную суть переживаний и событий, творимых любовью. Человек в любви слабоумен. Сознание влюбленного неадекватно. За очень редкими исключениями, когда любовное счастье дается как подарок судьбы и по милости Божьей длится (на самом деле в таких случаях дарится не счастливая любовь, а счастливый характер плюс достаточный ум), все мы в любви – беспомощные дурачки и дурочки, все не соответствуем занимаемой или искомой должности, все всегда новички.

Полчеловечества ищет любовь – не получается полюбить. Другие полчеловечества не знают, как от любви избавиться: только бы разлюбить, чтобы не разорвалась душа. Премногие о любимости грезят, а заполучив, не знают, куда бежать...

Поезда любви по расписанию туда и обратно не ходят. Ничего нет в любви гарантированно управляемого. Прожить жизнь без любовных травм и потерь, без любовной боли так же маловероятно, как никогда в жизни не ушибиться или не заболеть гриппом. В играх любви правил никто не знает, а если знает, то не придерживается, а если придерживается, то проигрывает.

Нигде так не одинок человек, как в объятии с непересекающейся любовью – это главный мотив всей лирики мира. Лучшие поэты – всегда и лучшие психотерапевты любовных травм: смертное одиночество всех одиночек несчастной любви, всех покинутых, обманутых и обделенных, они делают бессмертным неодиночеством, вселенскою общностью.

Мы боимся любви потому, что любовь – страшная роковая сила; потому что любовь в состоянии и определить судьбу, и сломать ее; потому что любовь – наркотик, который и оживляет, и убивает. А прожить без любви – значит проспать жизнь, не осуществиться, не познать сокровенное, не продолжиться, не ощутить Солнца...

Особенность любовной зависимости в том, что мы сами ее ищем. Она рождается глубиной нашего существа и являет собой выражение нашей смертности, нашего всаженного в каждую клеточку стремления слиться с другим существом и этим продолжиться.

Великое противоречие между двумя великими надобностями: жить жизнью, ни от кого не зависимой, и жить жизнью, зависимой от любви. Жить свободно – и жить добровольно-привязанно: принадлежать другому существу, продолжиться в другом существе. В этом столкновении и рождается великая боль земной жизни, любовная боль. Мы не можем не желать верности любимого существа, живущего с нами, не можем ее не требовать. Но верности требовать можно только телесно-житейской, и это мрак, потому что свободы в такой верности нет, души – нет.

О любви можно только просить, да не выпросишь, разве только у неба. И все равно не просить о любви нельзя, не молить – невозможно, потому что только в любви мы живем полной жизнью...

– Как вести себя при любви, застывшей на одной промежуточной точке, без перспективы развития отношений, полного сближения, супружества, наконец?.. Когда имеет смысл сказать себе "хватит" и начать смотреть по сторонам, а когда нужно ждать?

– Никаких пожеланий не могу высказать. Не понимаю, как это можно, когда любишь, вдруг посмотреть на часы, сказать себе "хватит" и начать смотреть по сторонам?.. По-моему, речь в таком случае идет вовсе не о любви.

– Часто встречаются девушки, которые твердят: "я знаю, он меня любит, он просто боится (не готов, демонстрирует независимость, не может развестись)"... А окружающим представляется, что это не взаимная любовь, а сплошной мазохизм или как минимум, безответная любовь. Что делать в такой ситуации ее "субъекту", уверенному в ответности своего чувства, и друзьям "субъекта", на которых выливаются все переживания?

– Любовь – царство заблуждений. Всесторонних. Окружающие могут заблуждаться в одну сторону, "субъекты" и "объекты", как вы их именуете – в другую... Мне думается, если человек (женщина или мужчина) уверен в том, что его любят, никто его не должен в этом разуверять, даже если заблуждение для всех представляется очевидным. Пусть либо сам убедится, либо пребывает в иллюзии, сколько сможет. Друзьям остается только быть неослабно внимательными и поддержать в тяжкий момент, когда он наступит.

– В чем основная разница между телесными потребностями и душевными? Имею в виду – в любви.

– Полное удовлетворение телесной потребности всякий раз оставляет после себя обманчивое ощущение, что больше тебе этого уже никогда не понадобится.

А вот с потребностями душевными ровно наоборот. Кажется, что желание общаться с любимым существом никогда не кончится, что потребность будет только расти, бесконечно. И вдруг – стоп-машина...

Любовь тоже нуждается в отпуске. Если не отпускают, берет за свой счет. А то и увольняется.

– В чем выражается высшая ступень душевной близости?

– Возможность свободно молчать вдвоем. Из этого рождается телепатия.

– Ваш рецепт выхода из безответной любви?

– Рецепт в одном слове: жить. Упрямо жить с верой в жизнь. Дальше и дальше жить. Когда жизненный поток продолжается, он сам прокладывает себе выход из любого положения.

Разрушители и помощники любовного счастья

из бесед с Ольгой Катенковой

Идеал – это такое навязчивое привидение,

Из наблюдений

– Можно ли определить, в чем главная причина разрывов между людьми, любящими друг друга? Причина разводов супругов, сошедшихся по любви? Почему любовь умирает?..

– Все разрывы любящих, все разводы, каковы бы ни были их конкретные причины и поводы – симптом одной и той же всечеловеческой болезни: душевной слепоглухоты. Обоюдной. Реже – односторонней... Та же болезнь, из-за которой люди ссорятся в транспорте, хотя быть им вместе не дольше пяти минут; та же, из-за которой они посреди тайн, ужасов и красот вселенских не знают, чем им заняться, если не гонит нужда; та же, из-за которой в мире льется невинная кровь, а дети теряют охоту учиться, еще не начав...

Другое имя этой болезни: поверхностность – умственная, душевная. Непроникновение в суть, скольжение по касательной – и мимо... Можно и желательно быть легким, но нельзя быть поверхностным. Плата за поверхностность приходит из собственной глубины, той самой, в которую погрузиться не допустил либо страх, либо лень, либо дешевый соблазн, либо недоумие, либо все вместе взятое.

Глубина твоя смотрит в тебя. Ничего не говорит. Просто смотрит и взглядом безмолвия дает себя ощутить...

– В чем главная опасность совместной жизни любящих?

– Можно ответить сперва стишком?..

Я этой истины куски

глотал, играя в поддавки,

я так старался проиграть,

как будто завтра умирать...

И вот итог моих сражений,

вот что взошло на грядке бреда:

любовь – искусство поражений,

в любви страшней всего победа.

А если прозой, то страшнее всего – нереальные взаимные ожидания, эгоистические претензии. И связанная с этим потеря юмора.

– Какого юмора?

– Самого обычного человеческого юмора в отношении к себе и к любимому существу. Отсутствие юмора ведет в пропасть: сперва в черную дыру безудержной любовной зависимости, а потом...

Совместная жизнь без юмора – каторга неминуемой скуки, и хотя на свете весьма немало служительниц и приверженцев такого существования, счастье им не грозит.

Юмор, игра, фантазии, всяческие затеи – вот спасители отношений, иммунные средства от скуки, злобы, измен... Если затей недостает, если застой, скука – то и при самых благих намерениях происходит взаимное намагничиванье негативов, отношения протухают.

Двоим редкостно повезет, если чувство юмора (ЧЮ) обнаружится и уцелеет хотя бы у одного, или если успеет восстановиться после острого периода временной утраты, пока любовь еще не умерла, но уже несколько протрезвела. Одного ЧЮ на двоих или даже полЧЮ бывает достаточно, чтобы сносно жить вместе даже тогда, когда это практически невозможно. ЧЮ помогает любить без иллюзий, смягчает ревность, и хотя слегка умеряет кипение желаний и пылкость восторгов, зато очень содействует взаимопониманию и сердечной дружбе, а это для счастья несоизмеримо важней, чем безумная слепоглухая страсть...

– Так это именно из-за недостатка ЧЮ мы так часто ссоримся из-за пустяков, из-за ничего, на пустом месте?

– Ссоры на пустом месте возникают затем, чтобы его заполнить хоть чем-то. Не желаете в театр комедии – пожалуйте в театр драмы...

– Не хотите ли написать руководство по сохранению и применению юмора в любви?

– Спасибо за идею. Отчасти я уже написал такое руководство – "Комическую атаку", но на этом не остановлюсь.

– Вы, наверное, уже устали от бесконечного повторения вопросов о ревности?.. Проблема неразрешима?

– Еще стишком можно?

– Нужно.

– Ревнивец, древний мой собрат, от мук твоих не в стороне я. Не ревновать и я бы рад, да этот зверь меня сильнее. Наследственность не побороть, предела нет ее излишкам: ревнив безмерно сам Господь и ревность передал детишкам.

А верность есть не долг, а дар,

а дар обратно отбирают,

когда он превращен в товар,

которым ноги вытирают.

А дар отнимется и сам,

когда угодно небесам...

Хоть времена переменились,

все также вечен этот бой.

Не забывай меня, ревнивец.

Я твой собрат, и я с тобой...

Вся суть ревности заключена в притяжательных местоимениях: "мой – моя". Извечная война собственничества и свободы.

В любви собственник проигрывает всегда, даже имея все. Налагать на реального человека образ своей потребности, ожидать от живого существа соответствия своим упованиям – ошибка коварнейшая...

Любовь – исследовательская работа. Предмет исследования – любимое существо и его свобода. Цель исследования – осуществление права любимого существа быть собой. Кто этого не понимает, тому помочь невозможно.

– Старый как мир, донельзя банальный, но всегда новый вопрос: разлука любовь убивает или наоборот, оживляет и продлевает?

– "С глаз долой, из сердца вон" – если так, значит, любви просто не было. Что-то другое за нее принималось. А правда любви в том, что разлука усиливает любовь. Человека даже легче любить, когда человека нет. Еще нет (не встреченного, не узнанного вблизи-вплотную, далекого, виртуального) или уже...

Прощай. Продолжу путь в пустыне.

Не вспоминай меня. Живи.

Мое молчание отныне

считай признанием в любви.

Любовь является раньше любимого. А уходит позже. Если настоящая – вообще не уходит.

– У вас есть строки: "Когда развиваешься, на тебя обязательно сваливается какая-нибудь любовь"... Это правда?

– Правда, и чем дальше развиваешься, тем неожиданней сваливается. Это заметил герой моего "Нестандартного ребенка" Владик Клячко, и я не могу с ним не согласиться.

– Идиотский, но крайне важный для многих вопрос: кому легче быть счастливыми в любви – бедным людям или богатым?

– И богатство, и бедность – две одинаково грубые и примитивные проверки любви на вшивость. По мне – в бедности любить проще, интереснее и перспективнее, лишь бы не было бедности внутренней. Ютиться можно очень счастливо.

– Вы не скрываете от читателей и пациентов, что сами не раз переживали любовные травмы. Можете ли назвать ваши личные лекарства от них, лекарства для себя?

– Жизнь. Любопытство к жизни. Внимание к жизни. Благодарное изучение жизни во всех ее видах. Вера в смысл жизни, тайный великий смысл. Работа и размышление. Прекрасные люди. Чудесные звери. Хорошие книги. Искусство. Поэзия. Музыка.

Я твой сон засыплю солью клавиш.

Ты меня сегодня не оставишь,

ты меня когда-нибудь поймешь.

Пусть измена с шорохом змеиным

уползет в поджилки пианино,

пусть сразятся музыка и ложь.

Каждый звук любимым делом занят:

широко закрытыми глазами

озирает двойственность твою.

Каждый звук как пуля в сердце ляжет.

Музыка все знает, все расскажет

ночью у вселенной на краю...

– В нескольких книгах вы писали о любовном Олимпе, о вершине любовного счастья. Можно еще несколько слов?

– Вертикаль жизни – от животности до божественности. На вертикали этой располагается все человеческое житье-бытье, со всеми его потрохами и занебесными взлетами. Не выдумка романтиков, не сказка, а реальнейшая реальность – любовь настоящая, Любовный Олимп, та вершина любви, где двое любят друг друга нерушимо, свято и огненно.

На вершину эту поднимаются лишь редкие счастливцы. А удерживаются на ней и вовсе одиночные парные монады. Это те, кто жили долго или недолго и умерли в один день или в одночасье, как Ромео и Джульетта. Или не в один, но все равно вместе, как Пьер и Мария Кюри, как Осип и Надежда Мандельштам. Олимп есть, но есть и все, что ниже, на подступах: холмы, долины, низины, заливные луга, пропасти, дремучие леса, степи, сухие пустыни, болота, тундры, грязевые вулканы...

Хотите уточнить, что же все-таки я подразумеваю под Любовным Олимпом?

Отвечаю: любовь живую, живую в полнейшей степени. Любовь, развитую во всех своих возможностях, по всем направлениям, во всей полноте.

Любовь, все включающую и не исключающую ничего, кроме лжи – ни плотских радостей, ни разногласий, ни ссор, ни болезней – но одухотворенную: пронизанную творческим началом, душевным сотворчеством.

Любовные олимпийцы – люди обычные во всех отношениях, кроме одного: они наделены даром любви, умеют и быть любимыми, и любить. У них может не быть взаимопонимания, но всегда есть взаимочувствие. Они друг для друга религия, их любовь – их Бог, которому они свято верят. И это к ним

вселенная летит со скоростью любви

– к ним и благодаря им. Это их любовь догадывается о тайне единства жизни – тайне, которую под сменными видимостями заключает в себе невидимая душа. Их любовь слепа к очевидному, зато видит невидимое. К ним относится лучшее, на мой взгляд, определение взаимной любви, данное Рильке: "два одиночества, принимающие, оберегающие и поддерживающие друг друга". Их любовь – не умение, а длящееся озарение, сподвигающее на труд понимания. Им открывается, что любовь больше, чем жизнь, что это бессмертие.

Я знал олимпийцев любви, знал и знаю. Немногие – но они есть, слава Богу. Люди весьма разные по характерам, устремлениям, верованиям, профессиям, складу ума, биографиям, судьбам.

Главные объединяющие черты:

- живой, развивающийся интеллект, открытое сознание;

- незацикленность на себе, вплоть до полного отсутствия самооценки;

- развитая способность сопереживания, со-мышления, со-бытия – жизни-в-другом (искусство быть Другим);

- развитая чувствительность к красоте, всяческой красоте;

- любовь к жизни безотносительно к себе; благодарность жизни.

Редко встретишь людей, мир которых и прост, естествен, и высоко одухотворен. Зато какое наслаждение попадать в такие редкостные миры, наблюдать за красивыми отношениями, подобными чудесным классическим музыкальным дуэтам или слаженным танцам мастеров. Есть, есть примеры! Кто хотя бы однажды побывал в обществе великих светочей духа нашего времени – Зинаиды Миркиной и Григория Померанца – сразу поймет, о чем говорю. Это уже не карнегианство, не ползучие земные азы психопрактики, а ее вершины и небо. И дышится там привольно, и думается хорошо.

В лице олимпийцев любви жизнь показывает, что необходимо для счастья в любви, какова основа этого счастья.

Дозрелость – вот как, пожалуй, можно определить это одним словом. Дозрелость до счастья.

Необходимость, однако, не есть достаточность. Для счастья в любви нужна встреча двух дозревших до этого счастья людей. Нужен поиск. Но и при самом активном поиске без помощи Свыше встреча маловероятна.

Нужен поиск, нужна и молитва. Нужна великая вера.

Счастье – встреча дозрелости и дарованности. Приход Гостя к тому, кто зовет и готов принять.

Владимир Леви