Апрельское колдовство. Гороскоп Рэя Брэдбери

Посвящается Gaida Jansons, которая собрала для Окулуса базу писателей-фантастов

Сам рассказ Брэдбери приурочен к Белтайну - кельтскому празднику начала лета, который отмечается 30 апреля - 2 мая. Зима окончательно умирала в полночь накануне 1 мая, когда Кейлик Бхаэр - старая ведьма зимы бросала свой посох под священный куст и превращалась в камень. Она возрождалась только через шесть месяцев, на Хеллоуин. Молодые парни и девушки занимались любовью в лесах и полях в канун мая, чтобы земля обрела плодородие; они собирали цветы боярышника магического куста, чтобы украсить дома и положить их в майские корзины, оставляемые как подарки на крыльце.........

Вторая часть - мое видение гороскопа Брэдбери и ректификация.

-----------------------------

Высоко-высоко, выше гор, ниже звезд, над рекой, над прудом, над дорогой летела Сеси. Невидимая, как юные весенние ветры, свежая, как дыхание клевера на сумеречных лугах... Она парила в горлинках, мягких, как белый горностай, отдыхала в деревьях и жила в цветах, улетая с лепестками от самого легкого дуновения Она сидела в прохладной, как мята, лимонно-зеленой лягушке рядом с блестящей лужей. Она бежала в косматом псе и громко лаяла, чтобы услышать, как между амбарами вдалеке мечется эхо. Она жила в нежной апрельской травке, в чистой, как слеза, влаге, которая испарялась из пахнущей мускусом почвы.

"Весна... - думала Сеси. - Сегодня ночью я побываю во всем, что живет на свете"

Она вселялась в франтоватых кузнечиков на пятнистом гудроне шоссе, купалась в капле росы на железной ограде. В этот неповторимый вечер ей исполнилось ровно семнадцать лет, и душа ее, поминутно преображаясь, летела, незримая, на ветрах Иллинойса.

- Хочу влюбиться, - произнесла она.

Она еще за ужином сказала то же самое. Родители переглянулись и приняли чопорный вид.

- Терпение, - посоветовали они. - Не забудь, ты не как все. Наша семья вся особенная, необычная. Нам нельзя общаться с обыкновенными людьми, тем более вступать в брак. Не то мы лишимся своей магической силы. Ну скажи, разве ты захочешь утратить дар волшебных путешествий? То-то... Так что будь осторожна. Будь осторожна!

Но в своей спальне наверху Сеси чуть-чуть надушила шею и легла, трепещущая, взволнованная, на кровать с пологом, а над полями Иллинойса всплыла молочная луна, превращая реки в сметану, дороги - в платину.

- Да, - вздохнула она, - я из необычной семьи. День мы спим, ночь летаем по ветру, как черные бумажные змеи. Захотим - можем всю зиму проспать в кротах, в теплой земле. Я могу жить в чем угодно - в камушке, в крокусе, в богомоле. Могу оставить здесь свою невзрачную оболочку из плоти и послать душу далеко-далеко в полет, на поиски приключений. Лечу!

И ветер понес ее над полями, над лугами.

И коттеджи внизу лучились ласковым весенним светом, и тускло рдели окна ферм.

"Если я такое странное и невзрачное создание, что сама не могу надеяться на любовь, влюблюсь через кого-нибудь другого", - подумала она.

Возле фермы, в весеннем сумраке, темноволосая девушка лет девятнадцати, не больше, доставала воду из глубокого каменного колодца. Она пела.

Зеленым листком Сеси упала в колодец. Легла на нежный мох и посмотрела вверх, сквозь темную прохладу. Миг - и она в невидимой суетливой амебе, миг - и она в капле воды. И уже чувствует, как холодная кружка несет ее к горячим губам девушки. В ночном воздухе мягко отдались глотки.

Сеси поглядела вокруг глазами этой девушки.

Проникла в темноволосую голову и ее блестящими глазами посмотрела на руки, которые тянули шершавую веревку. Розовыми раковинами ее ушей вслушалась в окружающий девушку мир. Ее тонкими ноздрями уловила запах незнакомой среды Ощутила, как ровно, как сильно бьется юное сердце. Ощутила, как вздрагивает в песне чужая гортань.

"Знает ли она, что я здесь?" - подумала Сеси.

Девушка ахнула и уставилась на черный луг.

- Кто там?

Никакого ответа.

- Это всего-навсего ветер, - прошептала Сеси.

- Всего-навсего ветер. - Девушка тихо рассмеялась, но ей было жутко.

Какое чудесное тело было у этой девушки! Нежная плоть облекала, скрывая, остов из лучшей, тончайшей кости. Мозг был словно цветущая во мраке светлая чайная роза, рот благоухал, как легкое вино. Под упругими губами - белые-белые зубы, брови красиво изогнуты, волосы ласково, мягко гладят молочно-белую шею. Поры были маленькие, плотно закрытые. Нос задорно смотрел вверх, на луну, щеки пылали, будто два маленьких очага. Чутко пружиня, тело переходило от одного движения к другому и все время как будто что-то напевало про себя. Быть в этом теле, в этой голове - все равно что греться в пламени камина, поселиться в мурлыканье спящей кошки, плескаться в теплой воде ручья, стремящегося через ночь к морю.

"А мне здесь славно", - подумала Сеси.

- Что? - спросила девушка, словно услышала голос.

- Как тебя звать? - осторожно спросила Сеси.

- Энн Лири. - Девушка встрепенулась. - Зачем я это вслух сказала?

- Энн, Энн, - прошептала Сеси. - Энн, ты влюбишься.

Как бы в ответ на ее слова с дороги донесся громкий топот копыт и хруст колес по щебню. Появилась повозка, на ней сидел рослый парень, его могучие ручищи крепко держали натянутые вожжи, и его улыбка осветила весь двор.

- Энн!

- Это ты, Том?

- Кто же еще? - Он соскочил на землю и привязал вожжи к изгороди.

- Я с тобой не разговариваю! - Энн отвернулась так резко, что ведро плеснуло водой.

- Нет! - воскликнула Сеси.

Энн опешила. Она взглянула на холмы и на первые весенние звезды. Она взглянула на мужчину, которого звали Томом. Сеси заставила ее уронить ведро.

- Смотри, что ты натворил!

Том подбежал к ней.

- Смотри, это все из-за тебя!

Смеясь, он вытер ее туфли носовым платком.

- Отойди!

Она ногой оттолкнула его руки, но он только продолжал смеяться, и, глядя на него из своего далекого далека, Сеси видела его голову - крупную, лоб - высокий, нос - орлиный, глаза - блестящие, плечи - широкие и налитые силой руки, которые бережно гладили туфли платком. Глядя вниз из потаенного чердака красивой головки, Сеси потянула скрытую проволочку чревовещания, и милый ротик тотчас открылся:

- Спасибо!

- Вот как, ты умеешь быть вежливой?

Запах сбруи от его рук, запах конюшни, пропитавший его одежду, коснулся чутких ноздрей, и тело Сеси, лежащее в постели далеко-далеко за темными полями и цветущими лугами, беспокойно зашевелилось, словно она что-то увидела во сне.

- Только не с тобой! - ответила Энн.

- Т-с, говори ласково, - сказала Сеси, и пальцы Энн сами потянулись к голове Тома.

Энн отдернула руку.

- Я с ума сошла!

- Верно. - Он кивнул, улыбаясь, слегка озадаченный. - Ты хотела потрогать меня?

- Не знаю. Уходи, уходи! - Ее щеки пылали, словно розовые угли.

- Почему ты не убегаешь? Я тебя не держу. - Том выпрямился. - Ты передумала? Пойдешь сегодня со мной на танцы? Это очень важно. Я потом скажу почему.

- Нет, - ответила Энн.

- Да! - воскликнула Сеси. - Я еще никогда не танцевала. Хочу танцевать. Я еще никогда не носила длинного шуршащего платья. Хочу платье. Хочу танцевать всю ночь. Я еще никогда не была в танцующей женщине, папа и мама ни разу мне не позволяли. Собаки, кошки, кузнечики, листья - я во всем свете побывала в разное время, но никогда не была женщиной в весенний вечер, в такой вечер, как этот... О, прошу тебя, пойдем на танцы!

Мысль ее напряглась, словно расправились пальцы в новой перчатке.

- Хорошо, - сказала Энн Лири. - Я пойду с тобой на танцы, Том.

- А теперь - в дом, живо! - воскликнула Сеси. - Тебе еще надо умыться, сказать родителям, достать платье, утюг в руки, за дело!

- Мама, - сказала Энн, - я передумала.

Повозка мчалась по дороге, комнаты фермы вдруг ожили, кипела вода для купанья, плита раскаляла утюг для платья, мать металась из угла в угол, и рот ее ощетинился шпильками.

- Что это на тебя вдруг нашло, Энн? Тебе ведь не нравится Том!

- Верно. - И Энн в разгар приготовлений вдруг застыла на месте.

"Но ведь весна!" - подумала Сеси.

- Сейчас весна, - сказала Энн.

"И такой чудесный вечер для танцев", - подумала Сеси.

- ...для танцев, - пробормотала Энн Лири.

И вот она уже сидит в корыте, и пузырчатое мыло пенится на ее белых покатых плечах, лепит под мышками гнездышки, теплая грудь скользит в ладонях, и Сеси заставляет губы шевелиться. Она терла тут, мылила там, а теперь - встать! Вытереться полотенцем! Духи! Пудра!

- Эй, ты! - Энн окликнула свое отражение в зеркале: белое и розовое, словно лилии и гвоздики. - Кто ты сегодня вечером?

- Семнадцатилетняя девушка. - Сеси выглянула из ее фиалковых глаз. - Ты меня не видишь. А ты знаешь, что я здесь? Энн Лири покачала головой.

- Не иначе в меня вселилась апрельская ведьма.

- Горячо, горячо! - рассмеялась Сеси. - А теперь одеваться. Ах, как сладостно, когда красивая одежда облекает пышущее жизнью тело! И снаружи уже зовут...

- Энн, Том здесь!

- Скажите ему, пусть подождет. - Энн вдруг села. - Скажите, что я не пойду на танцы.

- Что такое? - сказала мать, стоя на пороге.

Сеси мигом заняла свое место. На какое-то роковое мгновение она отвлеклась, покинула тело Энн. Услышала далекий топот копыт, скрип колес на лунной дороге и вдруг подумала: "Полечу, найду Тома, проникну в его голову, посмотрю, что чувствует в такую ночь парень двадцати двух лет". И она пустилась в полет над вересковым лугом, но тотчас вернулась, будто птица в родную клетку, и заметалась, забилась в голове Энн Лири.

- Энн!

- Пусть уходит!

- Энн! - Сеси устроилась поудобнее и напрягла свои мысли.

Но Энн закусила удила.

- Нет, нет, я его ненавижу!

Нельзя было ни на миг оставлять ее. Сеси подчинила себе руки девушки... сердце... голову... исподволь, осторожно.

"Встань!" - подумала она.

Энн встала.

"Надень пальто!"

Энн надела пальто.

"Теперь иди!"

"Нет!" - подумала Энн Лири.

"Ступай!"

- Энн, - заговорила мать, - не заставляй больше Тома ждать. Сейчас же иди, и никаких фокусов. Что это на тебя нашло?

- Ничего, мама. Спокойной ночи. Мы вернемся поздно. Энн и Сеси вместе выбежали в весенний вечер.

Комната, полная плавно танцующих голубей, которые мягко распускают оборки своих величавых, пышных перьев, комната, полная павлинов, полная радужных пятен и бликов. И посреди всего этого кружится, кружится, кружится в танце Энн Лири...

- Какой сегодня чудесный вечер! - сказала Сеси.

- Какой чудесный вечер! - произнесла Энн.

- Ты какая-то странная, - сказал Том.

Вихревая музыка окутала их мглой, закружила в струях песни; они плыли, качались, тонули и вновь всплывали за глотком воздуха, цепляясь друг за друга, словно утопающие, и опять кружились, кружились в вихре, в шепоте, вздохах, под звуки "Прекрасного Огайо".

Сеси напевала. Губы Энн разомкнулись, и зазвучала мелодия.

- Да, я странная, - ответила Сеси.

- Ты на себя не похожа, - сказал Том.

- Сегодня да.

- Ты не та Энн Лири, которую я знал.

- Совсем, совсем не та, - прошептала Сеси за много-много миль оттуда.

- Совсем не та, - послушно повторили губы Энн.

- У меня какое-то нелепое чувство, - сказал Том.

- Насчет чего?

- Насчет тебя. - Он чуть отодвинулся и, кружа ее, пристально, пытливо посмотрел на разрумянившееся лицо. - Твои глаза, - произнес он, - не возьму в толк.

- Ты видишь меня? - спросила Сеси.

- Ты вроде бы здесь и вроде бы где-то далеко отсюда. - Том осторожно ее кружил, лицо у него было озабоченное.

- Да.

- Почему ты пошла со мной?

- Я не хотела, - ответила Энн.

- Так почему же?..

- Что-то меня заставило.

- Что?

- Не знаю. - В голосе Энн зазвенели слезы.

- Спокойно, тише... тише... - шепнула Сеси. - Вот так. Кружись, кружись.

Они шуршали и шелестели, взлетали и опускались в темной комнате, и музыка вела и кружила их.

- И все-таки ты пошла на танцы, - сказал Том.

- Пошла, - ответила Сеси.

- Хватит. - И он легко увлек ее в танце к двери, на волю, неприметно увел ее прочь от зала, от музыки и людей.

Они забрались в повозку и сели рядом.

- Энн, - сказал он и взял ее руки дрожащими руками, - Энн. Но он произносил ее имя так, словно это было вовсе и не ее имя.

Он пристально смотрел на бледное лицо Энн, теперь ее глаза были открыты.

- Энн, было время, я любил тебя, ты это знаешь, - сказал он.

- Знаю.

- Но ты всегда была так переменчива, а мне не хотелось страдать понапрасну.

- Ничего страшного, мы еще так молоды, - ответила Энн.

- Нет, нет, я хотела сказать: прости меня, - сказала Сеси.

- За что простить? - Том отпустил ее руки и насторожился.

Ночь была теплая, и отовсюду их обдавало трепетное дыхание земли, и зазеленевшие деревья тихо дышали шуршащими, шелестящими листьями.

- Не знаю, - ответила Энн.

- Нет, знаю, - сказала Сеси. - Ты высокий, ты самый красивый парень на свете. Сегодня чудесный вечер, я на всю жизнь запомню, как я провела его с тобой.

И она протянула холодную чужую руку за его сопротивляющейся рукой, взяла ее, стиснула, согрела.

- Что с тобой сегодня, - сказал недоумевая Том. - То одно говоришь, то другое. Сама на себя непохожа. Я тебя по старой памяти решил на танцы позвать. Поначалу спросил просто так. А когда мы стояли с тобой у колодца, вдруг почувствовал - ты как-то переменилась, сильно переменилась. Стала другая. Появилось что-то новое... мягкость какая-то... - Он подыскивал слова: - Не знаю, не умею сказать. И смотрела не так. И голос не тот. И я знаю: я опять в тебя влюблен.

"Не в нее, - сказала Сеси, - в меня!"

- А я боюсь тебя любить, - продолжал он. - Ты опять станешь меня мучить.

- Может быть, - ответила Энн.

"Нет, нет, я всем сердцем буду тебя любить! - подумала Сеси. - Энн, скажи ему это, скажи за меня. Скажи, что ты его всем сердцем полюбишь".

Энн ничего не сказала.

Том тихо придвинулся к ней, ласково взял ее за подбородок.

- Я уезжаю. Нанялся на работу, сто миль отсюда. Ты будешь обо мне скучать?

- Да, сказали Энн и Сеси.

- Так можно поцеловать тебя на прощание?

- Да, - сказала Сеси, прежде чем кто-либо другой успел ответить.

Он прижался губами к чужому рту. Дрожа, он поцеловал чужие губы.

Энн сидела будто белое изваяние.

- Энн! - воскликнула Сеси. - Подними руки, обними его!

Она сидела в лунном сиянии, будто деревянная кукла. Он снова поцеловал ее в губы.

- Я люблю тебя, - шептала Сеси. - Я здесь, это меня ты увидел в ее глазах, меня, а я тебя люблю, хоть бы она тебя никогда не полюбила.

Он отодвинулся и сидел рядом с Энн такой измученный, будто перед тем пробежал невесть сколько.

- Не понимаю, что это делается?.. Только сейчас...

- Да? - спросила Сеси.

- Сейчас мне показалось... - Он протер руками глаза. - Неважно. Отвезти тебя домой?

- Пожалуйста, - сказала Энн Лири.

Он почмокал лошади, вяло дернул вожжи, и повозка тронулась. Шуршали колеса, шлепали ремни, катилась серебристая повозка, а кругом ранняя весенняя ночь - всего одиннадцать часов, - и мимо скользят мерцающие поля и луга, благоухающие клевером.

И Сеси, глядя на поля, на луга, думала: "Все можно отдать, ничего не жалко, чтобы быть с ним вместе, с этой ночи и навсегда". И она услышала издали голоса своих родителей: "Будь осторожна. Неужели ты хочешь потерять свою магическую силу? А ты ее потеряешь, если выйдешь замуж за простого смертного. Берегись. Ведь ты этого не хочешь?"

"Да, хочу, - подумала Сеси. - Я даже этим готова поступиться хоть сейчас, если только я ему нужна. И не надо больше метаться по свету весенними вечерами, не надо вселяться в птиц, собак, кошек, лис - мне нужно одно: быть с ним. Только с ним. Только с ним".

Дорога под ними шуршала, бежала назад.

- Том, - заговорила наконец Энн.

- Да? - Он угрюмо смотрел на дорогу, на лошадь, на деревья, небо и звезды.

- Если ты когда-нибудь, в будущем, попадешь в Грин-Таун в Иллинойсе - это несколько миль отсюда, - можешь ты сделать мне одолжение?

- Возможно.

- Можешь ты там зайти к моей подруге? - Энн Лири сказала это запинаясь, неуверенно.

- Зачем?

- Это моя хорошая подруга... Я рассказывала ей про тебя. Я тебе дам адрес. Минутку.

Повозка остановилась возле дома Энн, она достала из сумочки карандаш и бумагу и, положив листок на колено, стала писать при свете луны.

- Вот. Разберешь?

Он поглядел на листок и озадаченно кивнул.

- "Сеси Элиот. Тополевая улица, 12, Грин-Таун, Иллинойс", - прочел он.

- Зайдешь к ней как-нибудь? - спросила Энн.

- Как-нибудь, - ответил он.

- Обещаешь?

- Какое отношение это имеет к нам? - сердито крикнул он. - На что мне бумажки, имена?

Он скомкал листок и сунул бумажный шарик в карман.

- Пожалуйста, обещай! - сказала Сеси.

- ...обещай... - сказала Энн.

- Ладно, ладно, только не приставай! - крикнул он.

"Я устала, - подумала Сеси. - Не могу больше. Пора домой. Силы кончаются. У меня всего на несколько часов сил хватает, когда я ночью вот так странствую... Но на прощание..."

- ...на прощание, - сказала Энн.

Она поцеловала Тома в губы.

- Это я тебя целую, - сказала Сеси.

Том отодвинул от себя Энн Лири и поглядел на нее, заглянул ей в самую душу. Он ничего не сказал, но лицо его медленно, очень медленно разгладилось, морщины исчезли, каменные губы смягчились, и он еще раз пристально всмотрелся в озаренное луной лицо, белеющее перед ним.

Потом помог ей сойти с повозки и быстро, даже не сказав "спокойной ночи", покатил прочь.

Сеси отпустила Энн.

Энн Лири вскрикнула, точно вырвалась из плена, побежала по светлой дорожке к дому и захлопнула за собой дверь.

Сеси чуть помешкала. Глазами сверчка она посмотрела на ночной весенний мир. Одну минутку, не больше, глядя глазами лягушки, посидела в одиночестве возле пруда. Глазами ночной птицы глянула вниз с высокого, купающегося в лунном свете вяза и увидела, как гаснет свет в двух домиках - ближнем и другом, в миле отсюда. Она думала о себе, о всех своих, о своем редком даре, о том, что ни одна девушка в их роду не может выйти замуж за человека, живущего в этом большом мире за холмами.

"Том. - Ее душа, теряя силы, летела в ночной птице под деревьями, над темными полями дикой горчицы. - Том, ты сохранил листок? Зайдешь когда-нибудь, как- нибудь, при случае навестить меня? Узнаешь меня? Вглядишься в мое лицо и вспомнишь, где меня видел, почувствуешь, что любишь меня, как я люблю тебя - всем сердцем и навсегда?"

Она остановилась, а кругом - прохладный ночной воздух, и миллионы миль до городов и людей, и далеко-далеко внизу фермы и поля, реки и холмы.

Тихонько: "Том?"

Том спал. Была уже глубокая ночь; его одежда аккуратно висела на стульях, на спинке кровати. А возле его головы на белой подушке ладонью кверху удобно покоилась рука, и на ладони лежал клочок бумаги с буквами. Медленно-медленно пальцы согнулись и крепко его сжали. И Том даже не шелохнулся, даже не заметил, когда черный Дрозд на миг тихо и мягко прильнул к переливающемуся лунными бликами окну, бесшумно вспорхнул, замер - и полетел прочь, на восток, над спящей землей.

-------------------

Рэй Брэдбери родился 22 августа 1920 года, 16-48 в городе Уокиган, штат Иллинойс (выкладки по ректификации я приведу ниже) . Полное имя — Рэймонд Дуглас (второе имя в честь знаменитого актёра Дугласа Фэрбенкса). Дед и прадед Рэя, потомки первопоселенцев — англичан, приплывших в Америку в 1630 году, в конце 19 века издавали две иллинойские газеты (в провинции это определённое положение в обществе и известность).

Брэдбери закончил школу, но не поступал в колледж. «Жюль верн был моим отцом. Уэллс — мудрым дядюшкой. Эдгар Аллан По — приходился мне двоюродным братом; он как летучая мышь — вечно обитал у нас на тёмном чердаке. Флэш Гордон и Бак Роджерс — мои братья и товарищи. Вот вам и вся моя родня. Ещё добавлю, что моей матерью, по всей вероятности, была Мэри Уоллстонкрафт Шелли, создательница «Франкенштейна». Ну кем я ещё мог стать, как не писателем-фантастом при такой семейке.»

В гороскопе Брэдбери Солнце с Юпитером в мидпойнте Венеры, Сатурна и Меркурия, Нептуна. Величественное жизненное и творческое ядро, получающее особую устойчивость, надежность структуры судьбы для исполнения особого предназначения. Меркурий в соединении с Нептуном это воображение и возможность сделать контакт со сверхестественным своей профессией.

Это соединение Меркурия с Нептуном в личности Брэдбери проявилось и уникальной особенностью - его памятью, как это он называл "почти полным мысленным возвратом» к часу рождения. "Я помню обрезание пуповины, помню, как в первый раз сосал материнскую грудь. Кошмары, обыкновенно подстерегающие новорождённого, занесены в мою мысленную шпаргалку с первых же недель жизни. Знаю, знаю, что это невозможно, большинство людей ничего такого не помнит. И психологи говорят, что дети рождаются не вполне развитыми, лишь спустя несколько дней или даже недель обретая способность видеть, слышать, знать. Но я-то — видел, слышал, знал…». (вспомните рассказ «Маленький убийца»). Он отчётливо помнит первый снегопад в жизни. Более позднее воспоминание — о том, как его, ещё трёхлетнего, родители первый раз взяли с собой в кино. Шёл нашумевший немой фильм «Горбун собора Парижской богоматери» с Лоном Чейни в главной роли, и образ урода поразил маленького Рэя до глубины души.

Соединение Меркурия с Нептуном входит в замкнутый тригон с Луной и Хироном. Луна связывает нас с нашим детством, его первыми импринтами. Хирон привнес в эту тему те качества необычности, способности обыграть глубоко волнующие впечатления за счет альтернативных моделей реальности. Детская тема в рассказах Брэдбери - "Морская раковина", "Вельд", "Здравствуй и прощай", "Вино из одуванчиков".

"Никогда не позволяй никому крыть крышу, если это не доставляет ему удовольствия" -напутствие умирающей прабабушки своему внуку. Зачастую самые прочные дружеские отношения складывались у Брэдбери с людьми за восемьдесят, а то и за девяносто. Для него они своеобразные Машины Времени, удивительные живые хронометры. В детской теме Брэдбери много психологизма, метафор, мистики, но главное - там совершенно иной мир, где мелочи так много значат и наполнены удивительным смыслом и где между реальностью и волшебством нет никакой границы.

Марс в гороскопе Брэдбери в Скорпионе, перегрин - угроза увлечься своей энергией, дедукция, анализ, сексуальность, одержимость (Тиль). С 1995 года в градус Марса пришла звезда Унук-Эльхайя, эпигоном которой Марс и является. Вот и еще один повод расширить список обладателей этой звезды в гороскопах (как и поставить в очередной раз под вопрос однозначность толкования качеств этой звезды - всегда ли фатально или есть варианты, хотя смерть жены Брэдбери совпала с вхождением Солнца прогр. в 22-й Скорпиона, соединение с Унук-Эльхайя и с Марсом нат. ) - Фицджеральда, Марка Твена, Достоевского, Астрид Линдгрен. Подробнее о "портрете" звезды можно прочитать здесь.

Конечно, Марс с Унук-Эльхайя это большое страдание и чувствительность, пронзительный страх и страсть, имеющая к страху прямое отношение, и тема ухода, конца в разных вариациях - все это есть у Брэдбери. Одни названия повестей - отражение того, что его тревожило и искало выхода в художественно-энергетическое излучение - "Надвигается беда", " Смерть - дело одинокое", "Из праха восставшие". Это не только Марс, но и Нептун - "некоторые люди слишком рано начинают печалиться. Кажется, и причины никакой нет, да они, видно, от роду такие. Уж очень близко все к сердцу принимают, и устают быстро, и слезы у них близко..." (Старик Джонас из "Вина из одуванчиков").

Соединение Венеры с Сатурном еще один очень важный акцент гороскопа. Сатурн запирает и охлаждает чувства, Венера еще и в знаке падения - Деве. У Брэдбери есть посвящение, которое как нельзя лучше характеризует сочетание этих планет "«Отцу с любовью, проснувшейся так поздно и даже удивившей его сына». Отец этого посвящения не увидел, он умер за два года до этого.

Тема опоздания, несвоевременности в любви тоже очень характерна для творчества Брэдбери. Падшая Венера в Деве в соединении с Сатурном и квадрате с Луной. - аскетизм, находящий компенсацию в крайнем идеализме или каких-то нереальных мистических сюжетах по типу "красавица и чудовище" (и еще вопрос, что за чудовище), интригах, для которых у Брэдбери нет развязки или диапазон времени разомкнут и круговращает людей по предписанным им путям десятки веков (Меркурий-Нептун).

Брэдбери был женат всю жизнь на одной женщине Маргарэт (Marguerite McClure). Брак был заключен 27 сентября 1947 года. Время рождения Рэя Брэдбери известно точно (по данным астродатабанк категория АА, из сертификата рождения).

Ректификация по браку дает смещение времени рождения на две минуты от указанного в сертификате рождения - 16-48 (остальные выкладки по ключевым события жизни подтверждают это время). Прогрессивный МС на дату брака в соединении с Луной прогр., управительницей 7-го натального дома. Прогрессивный Дсц в соединении с Солнцем и Юпитером нат. (обе планеты в 7-м доме, Солнце соуправитель 7-го нат.).

Жена Брэдбери умерла 24.11.2003. Надир прогр. в квадрате к Лунным узлам нат. , Солнце прогр. в соединении с Марсом нат. В обратных прогрессиях Меркурий прогр.(управитель 8-го дома нат.) в соединении с куспидом 8-го дома прогр.

В августе 2009 -го Брэдбери исполнится 89 лет. И радостно, и тревожно. 6.11.99 Брэдбери пережил микроинсульт. Меркурий прогрессивный с 1994 г. стал ретроградным, что дает ослабление жизненных сил, тем более, что в натальной карте Меркурий А 8-го. Асц прогр. в квадрате к Солнцу нат. Солнце прогр. обр в квадрате к натальному соединению Венеры и Сатурна в 8-м доме. И все-таки, он пережил этот момент. И в 2007-м году оформляет последнюю версию любимейшего читателями романа "Вино из одуванчиков" - "Лето, прощай".

Но есть еще один интересный роман в контексте нашего астрологического экскурса - "Из праха восставшие" (2001), состоящий из цикла рассказов о семье Эллиотов (дядюшка Эйнар, юная Сеси, подкидыш Тимоти и другие). Эту серию Брэдбери начинал придумывать вместе с Чарльзом Адамсом, создателем знаменитого сериала «Семейка Адамсов». Истории эти — уникальная чисто брэдберивская смесь страшных сказок, полных мрачного мистицизма и узнаваемого философско-психологического подтекста, без которого его книг и не представить. И здесь тоже есть отголосок семейной истории с прабабкой колдуньей - "Неф... Прах... Тысячу-Раз-Пра-Пра-бабушка... Под ее пальцами лежал Дом, выложенный бирюзой и украшенный янтарем вперемежку с золотом, каким, наверное, и был, когда Линкольн направлялся в Геттисберг." Дом, который сожгла разъяренная толпа, и куда пришел Том (тот самый из рассказа о Сеси).

Семейство Эллиотов, герои "Из праха восставших", возникло, когда Брэдбери было семь лет. Каждый год с приближением Хэллоуина его тетя Нейва загружала его с братом в свой дряхлый фордик и везла в Октябрьскую Страну собирать кукурузные стебли и оставшиеся в поле тыквы. Они относили свою добычу в бабушкин дом, заваливали тыквами каждый свободный угол. Тетя превращала маленького Рэя в колдуна с большим восковым носом и прятала на чердаке, сажала брата в засаду под ведущей на чердак лестницей и предлагала своим Хэллоуиновым гостям прокрадываться в дом в кромешной темноте. Вся атмосфера таких праздников была пронизана буйным весельем. С этой, воистину волшебной тетей (она была старше Рэя на какие-то десять лет) связаны его едва ли не самые дорогие воспоминания. Давно почившие тетушки и дядюшки Брэдбери зажили снова в дымоходах и колодцах, подвалах и на чердаках его фантазии, сохраненные там любовью этого парня, который был когда-то фантастически молод и воспринимал чудо Хэллоуина как едва ли не главное изо всех чудес мира.

Вот выдержка из письма Брэдбери Чарльзу Адамсу, датированная 11 февраля 1948 года:

_"...позволь мне сказать, что я не представляю себе эту книгу без твоего участия... Чем-то она будет похожа на "Рождественскую песню": Хэллоуин за Хэллоуином люди будут покупать ее, как они покупают Диккенса перед Рождеством, чтобы читать у камина, притушив свет. Хэллоуин -- время в году, особо отведенное для рассказывания историй. Я верю, что так оно и будет, много истовее, чем во что-либо другое в своей писательской карьере".

Этот пик совместного творчества над "Семейной встречей", которая стала краеугольным камнем, к которому пристроилась вся история Элиотов, пришлелся на транзит Плутона по Меркурию и Нептуну гороскопа Брэдбери - оккультный опыт, что-то аномальное, странное, религиозное, озадачивающее, пугающее и крайне важное эмоционально (Тиль). Марс, кульминирующий в гороскопе Брэдбери и управляющий 3-м домом его карьеры писателя, в это время в соединении с куспидом 11-го дома нат. и звездой Антарес. Потребовалось 50 лет, чтобы цикл рассказов об истории семьи Эллиотов (прототипами семьи были все дядюшки и тетушки семьи Брэдбери, начиная с той самой пра-пра-колдуньи) получил завершение в романе "Из праха восставшие" (глава о юной сновидице Сеси, приведенная в начале моей статьи, именно из этого романа). К тому времени, как был написан последний из рассказов, Чарльз Аддамс успел уже отойти в мир иной, населенный его и Брэдбери созданиями. Но на обложку книги издатели поставили великолепный рисунок Чарльза Адамса. Роман был закончен в 2000-м году. Солнце прогр. в соединении с МС нат. Марс прогр. в секстиле к МС нат., управителем которого и является. Меркурий прогр. - ретроградный (возвращение к старой теме и подведение итогов) - в соединении с Дсц прогр. Совершенно уникальное, единственное в своем духе, автобиографическое произведение!

" — А откуда я, бабушка? — спросил Тимоти.- Я тоже пришел через окно Высокого Чердака?

— Ты не пришел, дитя. Тебя нашли. В корзине, оставленной у двери Дома, с томиком Шекспира под ногами и «Падением дома Эшеров» вместо подушки. С запиской, приколотой к распашонке: ИСТОРИК. Ты был послан, дитя, чтобы описать нас. Исчислить нас в перечнях, запечатлеть наши побеги от солнца, нашу любовь к луне. Можно сказать, что тебя призвал Дом, твои крошечные кулачки с самого начала стремились писать"

Есть еще одно автобиографическое произведение (в нем меньше мистики, хотя все тот же волшебный мир); лично я с ним всегда выздоравливаю, если меня одолевает простуда или хандра, и название у него соответствующее - "Вино из одуванчиков". Здесь каждый читатель находит способ окунуться в свое детство, вспомнить свои таинственные овраги, и здесь те самые старики - Живые Хронометры, невероятно обаятельные, кладези информации, мудрости и понимания.

Повесть была опубликована в 1957 году. Венера прогрессивная в это время стала в секстиль к блестящей львиной натальной связке - Солнца, Юпитера и звезде Регул. Плутон транзитный в соединении с Солнцем и Юпитером натальной карты. Для сравнения - на время начала работы над "Семейной встречей" (см. выше) - Плутон транзитный в соединении с Меркурием и Нептуном (тут же, во Льве).

Два совершенно разных произведения о Семье, где все персонажи срисованы с родственников. "Вино из одуванчиков" - любимое произведение многих читателей. Есть одноименный фильм. Последняя роль Смоктуновского - умирающий полковник Фрилей. В честь этого романа один из кратеров Луны назван "Одуванчик".

Сегодня, когда я дописываю эту статью, Венера находится в 30-м Рыб. Я посмотрела, что здесь же она находилась, когда Брэдбери писал письмо-предсказание по поводу судьбы своей "Семейной истории", которую будут покупать, как Диккенса, и читать у камина, приглушив свет.

"И вот в эту ночь Ануба — черное пламя меха, усы как просверки молний — рысьими лапами вступила в Дом. И, не удостоив вниманием безжизненные комнаты с бессонными, заждавшимися постелями, проследовала прямо в большую гостиную к главному камину. Перед тем как сесть, она трижды повернулась на месте, и в тот же миг в холодной пещере камина взвился огонь.

И пока она, царица кошек, отдыхала после долгого пути, по всему дому ожили другие, меньшие камины и очаги".

Статьи, Прогнозы и Гадания на Таро

Всего отзывов: 30 | Смотреть все отзывы