О сущности любви

Фрагмент интервью Ж.А.Миллера

Жак-Ален Миллер (Jacques-Alain Miller) – психоаналитик, ученик Жака Лакана (Jacques Lacan), основатель Всемирной психоаналитической ассоциации.

Psychologies: Открывает ли нам психоанализ что-то новое о сущности любви?

Жак-Ален Миллер: Да, многое, поскольку в анализе именно любовь оказывается его движущей силой. Я имею в виду то непроизвольное чувство, которое пациент испытывает к своему аналитику, – так называемый перенос. Это, конечно, не настоящая любовь, но у нее те же механизмы, и они выявляются на сеансах психоанализа: мы испытываем любовь к тому, кто, как нам кажется, понимает, кто мы есть на самом деле.

И как это, любить по-настоящему?

Любить по-настоящему – это верить в то, что, любя кого-то, мы познаем правду о себе. Мы любим того или ту, кто таит в себе ответ (или один из ответов) на наш вопрос: «Кто я?»

Почему одни люди умеют любить, а другие – нет?

Некоторые мужчины и женщины умеют вызывать к себе любовь: они знают, на какие «кнопки» надо нажать, чтобы их полюбили. Но сами они при этом вовсе не обязательно влюбляются, скорее играют в кошки-мышки со своей добычей. Чтобы любить, нужно признать, что твоя жизнь не полна, что тебе нужен другой человек, что тебе не хватает его. Те, кто считает, что они самодостаточны и могут быть совершенно одни, просто не умеют любить – им не знакомы ни риски ее, ни наслаждения. Иногда они сами это отмечают в себе и страдают от этого.

«Полнота жизни в одиночестве» – такое может себе вообразить только мужчина…

Именно! Как говорил Жак Лакан, любить – это отдавать другому то, чего у тебя нет*. Иначе говоря, признавать, что тебе чего-то не хватает, и это «что-то» отдавать другому, «размещать в другом». Это не значит отдавать ему то, чем ты владеешь, – вещи или подарки; это значит отдавать то, чем ты не владеешь, что-то, что за пределами тебя самого. А для этого надо признать свою неполноту, «кастрацию», как говорил Фрейд. А это, по существу, свойственно женщине. И в этом смысле по-настоящему можно любить только с позиции женщины. Любовь феминизирует. Вот почему влюбленный мужчина всегда немного смешон. Но если он этого смущается, боится показаться нелепым, это значит, что на самом деле он не слишком уверен в своей мужской силе.

В таком случае мужчинам любить труднее?

О да! Даже влюбленный мужчина может испытывать приступы ущемленного самолюбия, проявлять внезапные вспышки агрессии по отношению к объекту своей любви, поскольку эта любовь делает его «ущербным», зависимым. Вот почему его может тянуть к женщинам, которых он не любит: таким образом он вновь оказывается в позиции силы, от которой в любовных отношениях он отчасти отходит. Об этом писал Фрейд, говоря о расщеплении любовной жизни у мужчины на любовь и сексуальное желание .

А как у женщин?

Им свойственно раздвоение в восприятии мужчины-партнера. С одной стороны, он – любовник, доставляющий наслаждение, они испытывают к нему влечение. Но он также и мужчина любящий, феминизированный этим чувством, по существу, кастрированный. Все больше женщин предпочитают мужскую позицию: один мужчина, дома, – для любви, другие – для физического наслаждения.

«МЫ ЛЮБИМ ЛИБО ТОГО, КТО НАС ЗАЩИЩАЕТ, — КАК НЕКОГДА РЕБЕНКА ЗАЩИЩАЛА МАТЬ, — ЛИБО НАРЦИССИЧЕСКИЙ ОБРАЗ САМИХ СЕБЯ».

Почему таких женщин становится все больше?

Представления о социальной роли мужчины и женщины вообще постоянно меняются, и это резко контрастирует с незыблемостью прежних времен. Для мужчин становится нормой проявление эмоций, любви, феминизация. Для женщин, наоборот, в какой-то мере характерен «сдвиг» в сторону мужского. «Любовь становится текучей субстанцией», – отмечает социолог Зигмунт Бауман . Каждому из нас приходится придумывать собственный стиль жизни, находить свой способ любить и получать удовольствие.

«Любовь всегда взаимна», – говорил Лакан. Верно ли это и в наше время? И что это значит?

Эту фразу часто повторяют, не понимая ее смысла. Это вовсе не значит, что достаточно полюбить кого-то, чтобы в ответ полюбили и нас. Это значит: «Раз я тебя люблю, ты тоже участвуешь в этом, поскольку в тебе есть что-то, что вызывает во мне любовь к тебе. Это взаимное чувство, потому что есть движение в обе стороны: любовь, которую я к тебе испытываю, возникает в ответ на повод для любви, который есть в тебе. Мое чувство к тебе – не только мое дело, но и твое тоже. Моя любовь говорит о тебе что-то, чего, быть может, ты сам не знаешь».

Почему мы выбираем именно Его или Ее? Ведь это не случайно?

Существует то, что Фрейд называл условием любви, причиной желания. Это определенная черта (или их совокупность), которая для данного человека определяет его любовный выбор. Порой важны едва уловимые вещи. Например, такой причиной любви у одного из пациентов Фрейда стал луч солнца, падавший на нос увиденной им женщины!

Трудно поверить, что любовь рождается из подобных мелочей!

То, как в реальности функционирует наше бессознательное, превосходит любой вымысел. Вы даже не представляете, сколько всего в нашей жизни (и особенно в любви) строится на мелочах, на «божественных пустяках». Действительно, особенно у мужчин мы чаще находим подобные «причины любви», необходимые, чтобы запустить любовный механизм. У женщин в их выборе тоже играют роль детали, которые напоминают им об отце, матери, брате, сестре, о ком-то из детства. И все же женская форма любви скорее ближе к эротомании, чем к фетишизму: женщине важно быть любимой. Интерес к ней другого (или предполагаемый) часто является необходимым условием, чтобы вызвать ее любовь или по меньшей мере согласие на близость.

А как же эротические фантазии?

Фантазии женщины, осознанные или неосознанные, скорее определяют не выбор партнера, а то, от чего она будет получать сексуальное удовольствие. У мужчин все наоборот. Их фантазии хорошо иллюстрируют истории «любви с первого взгляда». Лакан приводил пример из романа Гете «Страдания юного Вертера»: герой влюбляется в Шарлотту при первой же встрече, увидев, как она кормит окруживших ее маленьких детей. Тут проявление материнских качеств женщины немедленно вызывает любовь. Другой случай – из моей практики: 50-летний директор подбирает себе секретаря, среди кандидатов возникает 20-летняя женщина, и он немедленно признается ей в любви. Позже, во время сеанса анализа, он обнаружил, что послужило пусковым механизмом: в ее поведении он заметил то, что напомнило ему его собственное первое собеседование при поступлении на работу в возрасте 20 лет. Выходит, что он в каком-то смысле влюбился в самого себя. В этих примерах мы находим два вида любви, отмеченные Фрейдом: мы любим либо того, кто нас защищает (в данном случае мать), либо нарциссический образ самих себя.

«КАЖДОМУ ИЗ ЛЮБЯЩИХ СУЖДЕНО ВЕЧНО ПОСТИГАТЬ ЯЗЫК ДРУГОГО, НА ОЩУПЬ ПОДБИРАЯ КЛЮЧИ К ПОСТОЯННО МЕНЯЮЩЕМУСЯ ЗАМКУ».

Такое впечатление, что мы просто марионетки!

Нет, ничто не прописано заранее в отношениях отдельно взятых мужчины и женщины, нет никакого путеводителя, никаких предварительных установок. Их встреча не запрограммирована, как встреча сперматозоида и яйцеклетки. Мужчины и женщины разговаривают, они живут в пространстве слов, и именно это оказывается определяющим. Особенности любви сильно зависят и от культурного контекста. Каждая цивилизация по-своему структурирует отношения между полами. Вот сейчас мы наблюдаем, как на Западе происходит процесс вытеснения «единственного» «множественным». Идеальная модель «великой любви на всю жизнь» понемногу уступает место отношениям «на скорую руку» и разнообразным любовным сценариям: альтернативным, последовательным и одновременным.

А как же вечная любовь?

Бальзак писал в «Человеческой комедии», что любая страсть, которая не воспринимается как вечная, гнусна. Но разве можно испытывать в любовных отношениях накал страсти на протяжении всей жизни? Чем больше мужчина посвящает себя одной женщине, тем вероятнее, что она со временем приобретет для него материнский статус: чем больше он ее любит, тем больше обожествляет, воздвигает на пьедестал. А когда женщина привязывается к одному-единственному мужчине, она его «кастрирует». Поэтому и получается, что путь идеальных отношений весьма узок. Аристотель, например, считал, что лучшее продолжение супружеской любви – это дружба.

Но проблема в том, что мужчины, по их признанию, не понимают, чего хотят женщины; а женщины не понимают, чего от них ждут мужчины.

Да. Реализовать модель Аристотеля мешает то, что диалог между противоположными полами невозможен: каждый из любящих по сути обречен вечно постигать язык партнера, действуя на ощупь, подбирая ключи к замку, который постоянно меняется. Любовь – это лабиринт недоразумений, выхода из которого не существует.

За 25 веков своего существования философская наука очень мало размышляла о сексе*. Зато психоанализ, история которого насчитывает чуть больше ста лет, восполнил этот пробел. Наблюдая за своими пациентами, я узнал, что любой человек, едва у него появляется возможность говорить свободно, говорит только о сексе: о любви и о выборе партнера, о желании и о наслаждении. По правде сказать, пациент, лежащий на кушетке аналитика, может рассуждать о чем угодно: о математике или живописи, об астрологии или философии. Но чем бы он ни говорил, аналитик всегда спрашивает себя: «А что кроется за этими рассуждениями?» И оказывается, за словами пациента всегда скрыты три главных вопроса, на которые он стремится найти ответ. Что значит быть мужчиной? Что значит быть женщиной? И что значит быть мужчиной для женщины или женщиной для мужчины?

« ЕДИНСТВЕННОЙ ВЕРНОЙ ДЛЯ ВСЕХ ЛЮДЕЙ ФОРМУЛЫ ОТНОШЕНИЙ МЕЖДУ ПОЛАМИ В НАШЕЙ ПСИХИКЕ ПРОСТО НЕ СУЩЕСТВУЕТ».

Так почему же главный вопрос сводится именно к сексуальности? Потому что в нашей психике отсутствует единственная, верная для всех людей формула любви и отношений между полами. Все мы имеем только биологическую «формулу продолжения рода»: сперматозоид находится в определенных отношениях с яйцеклеткой, в результате которых возникает нечто третье (женщина беременеет). Однако легко заметить, что мужчина – не сперматозоид, а женщина – не яйцеклетка. Разница состоит в том, что женщина и мужчина мыслят, чувствуют, говорят. Иными словами, они обладают психикой. Благодаря Фрейду и открытому им Эдипову комплексу мы знаем, что отношения между родителями являются образцом для нашей будущей сексуальности. Но лишь образцом, а не заданной раз и навсегда программой. Поэтому, вырастая, мы испытываем растерянность, не зная, что нам со своей сексуальной стороной делать. Порой мужчины и женщины мне кажутся погруженными в хаос, поскольку формулы любви и сексуальных отношений у них нет. И именно поэтому, как показывает психоанализ, когда с пациента спадает груз всех правил, которые его ограничивают, когда исчезает гнет конформизма и необходимость соблюдать приличия, когда его речь получает возможность течь свободно, он начинает размышлять о самом главном и самом непонятном: о сексе, о любви, о желании, о наслаждении. О том, как они вплетаются в отношения с человеком иного пола. И так он изобретает собственные отношения, выводит собственную формулу любви.

• С тех пор, как я встретил тебя... Я чувствую, словно... Я жил, чтобы тебя встретить.
• Если в отсутствии человека вы совершенно равнодушны к нему, а его присутствие пьянит вас счастьем, что же происходит на самом деле?