Девушка, которая ЖИЛА за шкафом

В кабинет вошла пожилая женщина в тревожном состоянии с синяком под глазом.

— Я не знаю, что делать со своей дочерью. Я её с большим трудом привела сюда. Всего боится. Она пока в коридоре. Хотела бы предварительно переговорить. Она у меня нигде не работает, сидит целыми днями дома. Раньше хоть куда-то выходила. Соседи говорят, что раньше, хоть с помойным ведром ее можно было встретить у подъезда, а сейчас только дома. Книги читает. Всё меньше и меньше стала общаться со своими родственниками, мы не ходим ни к кому. Всё время дома. Ей ничего не надо. Она ничего не хочет. Ни замуж. Не с кем не встречается. Одни книги. Читает, читает. Просит меня, чтобы не приставала. Я её прошу хоть что-то делать. В ответ агрессия. Вчера дала мне по лицу (показывает на синяк, который под глазом), так сильно, что искры из глаз. Я и боюсь её и люблю. (женщина плачет).

— А она всегда была такой?

— Раньше она была совершенно другой. Мы с ней больше общались, больше ездили в магазины. Но сейчас, как будто её подменили. Она как этот… человек в футляре, не желает никого видеть. Она даже у нас дома поставила шкаф поперёк комнаты, отгородила себе занавесочкой такой уголок, поставила туда кровать и лежит за этой занавесочкой всё время. Нет, чтоб поставить шкаф ближе к окну, нет, она поставила его ближе к дальней стенки комнаты. Там темно. Выходит оттуда только покушать, когда я прихожу с работы и обратно юрк за занавесочку и под одеяло. Туда практически не проходит свет.

(Первое предположение, которое я сделал, что это является проявлением аутизма — состояния погружённости в мир внутренних переживаний с уходом от реальности, замкнутостью, бедностью выражений эмоций, потерей эмоционального контакта с окружающими.)

— Там видимо темно… А как же она читает там?

— Она боится яркого света. Она боится окна. Боится голубей, которые садятся на подоконник. Она читает книги под одеялом… с фонариком. Она говорит, что у неё там свой мир и поэтому она никого туда не пустит. (Какая-то непонятная жадность на этот зашкафный мирок, словно кто-то в него может проникнуть. Шкаф, занавесочка, фонарик… И вот уже свой мир… Даже если это аутизм, почему люди мешают друг другу жить в своём мире?)

— И что вы действительно туда проникали в этот её мир?

— Проникала, а что толку. Вот врезала с размаху.

— Проникнуть к ней за шкаф не значит, проникнуть в мир другого человека. Ведь согласитесь со мной, она по своему талантливый человек.

— Интересно, вам самой никогда не хотелось наплевать на всё и залезть под комфортное, приятное, тёплое одеяло и спрятаться от всего мира. А вы бы не могли последовать её примеру?

— На что вы намекаете… Признаться хотелось. И я это несколько раз делала. Но стоит полежать так один, ну два часа, как надоедает. Встаёшь и начинаешь двигаться.

— Но если вам дать книжку в руки…

— Нет… нет… мне это не интересно…

(Её дочь разочаровалась в этом жестоком мире. Она видимо очень чувствительная.)

— Она у меня очень душевная, сердечная девочка. За это я её и любилю. (Трогает свой синяк.) Но сейчас она всё меньше и меньше переживает за меня.

— Сейчас она с собой не может справиться, откуда у неё могут взяться силы для вас…

— В то же время она — паразит, создала себе хорошенький мирок. Там ей ничего не надо. Я же её всегда накормлю, книжку из библиотеки принесу, ведь я работаю библиотекарем, и она раз… опять нырнёт к себе за шкаф, в свои книжки, к своим писакам и героям. И читать, читать. Полиглотка, проглотка! (Женщина плачет). Она у меня высоко эрудированная девочка, прочитала всю научную и литературную классику.

— Она у вас занимается каким-нибудь творчеством или наукой?

— Этого она не желает. Для неё невыносимо даже незначительная деятельность. Она просто поглощает знания. А для чего? Поглощение ради поглощения.

(По-видимому, на серъёзную психопатологию это всё-таки не тянет, многие из психически больys[являются гениями… гениями восприятия и желаний. Её дочь, наслаждается жизнью в мире книг).

— Она не такой уж паразит! Хотя и сидит у меня на шее. Кушает мало. Хлеб и картошка, большего ей и не надо. Расходы не большие.

— Своего рода дюймовочка. У вас есть ещё дети?

— Есть у неё маленький братишка.

— Как она общается со своим братишкой?

— Прекрасно общаются. Мальчик если не может что-то сделать из домашнего задания, всегда идёт за шкаф. Он знает, что у неё есть сестра, которая живёт за шкафом и там можно получить все знания. Он гордится своей сестрой. И даже в чём-то подражает ей.

(Да и аутизм не основательный. Ведь главным проявлением аутизма является отсутствие или угасание потребности в общении).

— Что тоже отвёл себе уголок и занавесочку за шкафом?

— Шкафов у нас больше дома нет, а вот занавесочку повесить просил. Книжки также читает с фонариком под одеялом. Он также имеет интерес к книгам. Портит зренье. Признаться я не хотела бы, чтобы мой сын, как дочь, вырос и стал человеком, который жил бы за шкафом.

— Что же это они бегут от вас за свои занавесочки? Чем же это вы им не угодили? Чаще бывайте у них там…

— Где там?

— За занавесочкой, за шкафом, под одеялом, Они вас пустят. Только постучитесь. А всё остальное само нормализуется. Пригласите свою дочь в мой кабинет.

— Я немного поговорил с вашей мамой. И всё-таки чего вы больше всего боитесь?

— С каких-то пор я стала замечать за собой, что не могу без страха идти по улице. Появилась какая-то тревожность. Особенно когда прохожу мимо голубей. Мне страшно к ним приближаться.

— Раньше у вас было такое?

— Пожалуй, нет. Но голубей я всегда не переносила?

— Кто ещё при своём приближении к вам вызывает у вас чувство страха и беспокойства?

— Все незнакомые люди. Именно поэтому я даже не могу ездить в транспорте. Вообще я никому ничего не доверяю.

— Пожалуйста попытайтесь вспомнить о своих потрясениях, которые были у вас в прошлом при приближении к близким людям?

— О чём это вы плачите? Что нибудь вспомнили? Вас часто обманывали близкие люди? Они вас предавали?

— Не часто… Но было. Был у меня друг. Я очень сильно любила его. Мы с ним полгода встречались. Он учился в другом институте. Я не знаю любил ли он меня. Наверное любил. Но я была счастлива.

— У вас были с ним близкие и интимные отношения?

— Нет. Меня так воспитала мама. Она у меня тиран на этот счёт всегда меня запугивала и я знала, что это со мной должно произойти только после моей свадьбы. Именно в этом и была вся проблема. (Возникла резкая пауза, закончившаяся тем, что девушка заплакала).

— И что же произошло? Ваш друг сильно обидел вас?

— Обидел… Весной он пригласил меня в поход. В поход пошли его друзья-одногруппники и девчонки из нашей группы. Мама меня не отпустила в этот поход. Дома был скандал. Я убеждала её, чтобы она не переживала. Я же вроде взрослая девушка и могу постоять за себя. Но мать ни в какую не пускала меня. Закрыла квартирную дверь. Но я же его любила и хотела, я хотела быть с ним. И я тогда на сто процентов уверена, что это произойдёт только после свадьбы. Я обещала это своей матери. Но мать так и не открыла дверь. Тогда я сказала ей, что выпрыгну из окна. И начала это делать. Мать испугалась. И со слезами отпустила меня в поход. Я была счастлива. Я бежала к нему. Мы долго ехали на автобусе. Это в Марийские леса. Было красиво. Озеро. (Пауза) Заповедник. Расположились. Было так хорошо. (Пауза) Но… (Девушка глубоко с содроганием вздыхает и опять пускает слезу).

— Ваш друг стал на чём-то настаивать и огорчать вас?

— Да он стал настаивать, но настаивал не по поводу близости, а по поводу того, чтобы я за кампанию вместе выпила водки. А мы сидели у костра. Я долго сопртивлялась, а я ведь даже пива никогда не пила, не то, что водки. А пили они из алюминевой широкой кружки. И я устала сопротивляться и залпом выпила. Сначала вроде была только тепло. А потом мне сильно-сильно захотелось спать. Я наверное была пьяная, дура такая. Потом все пошли спать. Я только помню, что я не могла идти меня мотало. Мы с ним остались. Я не хотела этого, а он начал. Дрались. Он ударил меня и изнасиловал. Утром проснулась. Помню, что жить не хочу. Вроде тот же красивый лес, тоже озеро. А жить не хочу. Еле доехали домой. Пустота. Рухнула на диван. Заснула, а когда проснулась, то мне опять не хотелось жить. Мама стояла рядом и видела всё это. Я сказала ей, что не хочу больше жить и когда она ушла на кухню, я подошла к окну и хотела выпрыгнуть, нго мать меня оттащила. Мы вместе обнялись и долго плакали. Она всё поняла.

— Да, окно для вас стало каким-то притягивающим место в вашей квартиры?

— Да это так, я всегда боюсь приближения к окну, там что-то скрыто.

(Все подозрения на аутизм, как проявления шизофрении отпали. Мне не удалось обнаружить отсутствие инициативы общения. Она была. Я не заметил резких преобладаний внутренних форм речи над внешними. Девушка имела достаточную интуицию и улавливала мой взгляд, мои жесты, читала меня. Она не купалась в логике своих желаний.)

— И теперь вы конечно избегаете новых знакомств и приближений к вам, ожидая предательства?

— Да… Именно поэтому не доверяю ребятам. Да никому.

— Судя по всему вы испытали потрясения и страдания ещё от кого-то?

— Да. Но они были, но по сравнению с предательством моего друга, они не были такими страшными. Я ведь долгое время искала работу. И вот один раз наконец нашла её. Проработала в этой фирме полмесяца, а потом директор стал домогаться меня. Хотел, чтобы я с ним была в близости. Я отказалась и он стал ко мне придираться по всяким пустякам. Грозил мне каждый день увольнением. Я сама уволилась. Потом опять устроилась на новое место и опять то же самое. Мне уже началось казаться, что весь мир такой.

— Какой такой?

— Жестокий и некому в нём довериться, некому, слышите некому.

— После предательства вашего первого друга у вас больше не было романов?

— Был один. Я влюбилась в женатого человека. Он был очень вежливым, романтичным. Столько комплиментов в свой адрес я никогда не слышала. Столько красивых слов… слов, да только слов. Он тысячи раз мне признавался в любви, но когда нужно было решать с кем ему жить, то он признался, что испытывает страх этой большой любви и ничего не хочет менять. Не хочет со мной терять головы. Он плакал, что не может ничего с собой сделать. И я тоже плакала. А я доверилась ему всем своим существом.

— Это действительно было так или быть может у вас уже изначально было недоверие, вызванное первым другом и ваш второй друг это чувствовал?

— Трудно сказать. Ну, я уже не так доверяла, но я не спала ночами. Переживала за него. Всё время думала о нём. А он… (Девушка тяжело вздыхает, но уже не плачет). Я никому не доверяю. Никому!

— И голубям. Даже к ним боитесь приближаться. В чём же голуби-то виноваты?

— Не знаю.

— Страх голубей возник у вас после предательства друга?

— Пожалуй, нет. Этот страх уже был, но он не был таким ярким и сильным.

(По-видимому, это проявление специфической фобии, как страха, ограниченного строго определённой ситуацией, в данный момент нахождения рядом с голубями. Обычно они начинаютя в детстве или молодом возрасте и, если остаются нелеченными, могут сохраняться десятилетиями.)

— Когда у меня страх мне очень трудно дышать. Холодеют руки. Это не всегда так, но иногда оно так сильно хватает, что я чувствую себя так, будто я задыхаюсь.

— Не спешите. Постарайтесь описать мне это состояние, когда вам трудно дышать.

— Сначала кружится голова. Потом начинает давить на грудь.

— Вы не чувствуете при этом страха?

— У меня всегда такое чувство, будто я должна умереть, но от этого я, наоборот, даже становлюсь храброй. Я повсюду раньше ходила одна, но в тот день, когда у меня приступ, я боялась идти куда-нибудь, потому что не доверяла себе. Мне всегда кажется, что кто-то стоит у меня за спиной и вот- вот схватит меня. Я боюсь людей.

— Когда у вас приступ, вы всегда думаете об одном и том же или, может быть, вы видите что-нибудь перед собой? А может быть вы узнаёте лицо? Я имею в виду что это — лицо, которое вы однажды видели?

— Нет.

— И всё-таки вспомните кого это лицо вам напоминает. Не первого ли вашего друга из похода?

— Я представила. Нет, это не он. Точно не он.

— Хорошо сядьте поудобнее и расслабьтесь. Закройте глаза. Я сейчас буду считать, а вы по мере счёта почувствуете приятное полудремотное состояние. Вы как бы будете спать, но слышать мой голос и представлять о том, что я вас буду просить.

(Девушка кивнула.)

— Так хорошо. На каком расстоянии они от вас?

— На расстоянии двадцати метров. (Пауза.)

- Приблизьте их на расстояние десяти метров. Приблизили?

(Девушка кивает).

— Хорошо. Теперь приблизьте на расстояние пяти метров.

(Девушка выражает недовольное лицо, но кивает).

— Двух метров.

— Я боюсь.

— Не бойся смелее.

— Что вы видите? Что это?

— Окно… Я в больнице, в которой лежала в детстве. Приближаюсь к тёмному окну… Ночь. Я боюсь приближаться к окну.

— И всё-таки подойдите близко к окну? Что вы там видите?

— Голубя на подоконнике и страшную темноту.

— Что вы чувствуете?

— Страх…

— Но этот страх не от голубя?

— Нет.

— Таким образом, голубь — это ваш символ недоверия к людям. Теперь вы понимаете, что голуби не в чём не виноваты? Не стоит их бояться. Тем более вы их и не боялись тогда. Просто он у вас вызывает ассоциации страха, одиночества, недоверия к близким, которые вы испытали в детстве, находясь в больнице. Что вы ещё чувствуете, находясь там у окна?

— Большую обиду на маму, которая меня оставила в этой больнице одну.

— Маму, которую вы любили и очень доверяли ей, но которая вас предала, отторгла от себя? Не так ли?

— (Девушка сквозь слёзы). Именно так. Меня всё время предают близкие люди. Именно поэтому я боюсь приближения к людям, чтобы не делать их близкими, чтобы потом они меня не предавали.

— Приблизьте к себе голубя, возьмите его в руки. Он хороший. Он нуждается в вашей ласке… Пусть теперь он будет для вас символом доверия и любви к людям. Поверьте мне вас ждёт человек, который вас никогда… никогда не предаст.

Девушка со слезами на глазах и улыбкой прижимала к себе представляемого голубя. Я не мешал ей чувствовать этот процесс. Она прижимала к себе воображаемого голубя и мне так хотелось, чтобы всё это было реальным катарсисом — кульминационной точкой в психотерапии её аутизма и фобии. Затем девушка ушла. Она не пришла ни на второй, ни на третий сеанс… Лишь через неделю она жизнерадостная появилась в моём кабинете и подарила мне букет цветов...