Есть ли возраст у красоты?
Блажен, кто вовремя созрел.
А.С. Пушкин.
Существует как минимум два контекста постановки вопроса – почему мы боимся стареть.
В первом случае – это исключительно «женская» проблема, связанная с ошибочным отождествлением молодости, красоты, привлекательности и личного счастья. Подобное отождествление делает неизбежным вывод: если я состарюсь прежде, чем встречу того, кто меня полюбит, я не буду любимой уже никогда. Или такой вывод: я состарюсь, и меня разлюбит муж. И, конечно, уйдет к молодой.
Я женщина, и ничто женское мне не чуждо. Я знаю, что наступит момент, когда в сентябре новые студенты перестанут встречать меня доброжелательным недоумением: хи-хи! фигуристая блондиночка и… Кант. Если ты женщина, то чтение Канта хорошо сочетается только с хорошей фигурой (иаков распространенный предрассудок в нашем только по внешним приметам "цивилизованном" российском обществе). Но я стараюсь не думать об этом. Я думаю о другом…
Красота, понимаемая как чисто внешняя привлекательность, никак не обусловлена возрастом. Кто с этим не согласится? Помнится, на заре своей туманной юности я посещала музыкальную школу. И была у меня педагог – хористка. Сорок пять. Стройняшка. Ножки-струнки, какие редко в природе встречаются. Грудной голос, уверенность в себе, холеность и бездна обаяния. При этом она выглядела на свой возраст, не молодилась, не колола ботокс и не скрывала, сколько ей, с помпой отмечала каждый свой День рождения, собирая кучу друзей. По-матерински опекала юных девочек, своих учениц, и не ревновала никого к жизни и счастью. А поклонников! Бери – не хочу.
Красота не зависит от возраста, привлекательность – от красоты. Личность воспринимается целостно, и потому обаяние и харизма делают чудо: хромоножка сводит с ума. Но все это вместе взятое никак не гарантирует личного счастья. Увы.
И еще. Мы рассуждаем о привлекательности. Но что это – привлекательность? Для кого? Привлекательность вообще? Привлекательность для мужчин? Да, ходят слухи, что мужчины предпочитают блондинок, грудастых, глупых, умных, в том числе молодых, полных и так далее и тому подобное. Наслушаешься, начитаешься, и думается: вот сделаю себе грудь шестого размера – и сразу в дамки. И сразу мужики – штабелями. И уж точно среди них найдется такой, который будет любить меня, как я его. Каждый день. Безусловно. Все так и будет.
А если седьмой размер сделать? Все будет еще круче?
Привлекательность «вообще» не всегда идет рука об руку с популярностью у противоположного пола точно так, как популярность у противоположного пола не дает личного счастья. Если хотите примеров, их есть у меня, хотя все это, думаю, очевидно. Вспомните трагическую судьбу Роми Шнайдер. Талантище. Раскрасавица. И что в итоге? Быть любимой можно в любом возрасте. И нелюбимой, больной, никому не нужной – тоже. Как карта ляжет.
И все это – ничто рядом с проблемой другого масштаба. Второй подход к нашему затруднению – возраст как социальный предрассудок. Что бы не писали психологи о том, что, мол, достаточно «правильно» себя вести, дабы охмурить «мачо», мы не можем сбросить со счетов один упрямый факт: любовь – иррациональная сила. Есть произвол судьбы, увы. Не всегда побеждают достойные. Но и не так обидно, когда знаешь, что старайся - не старайся, а от тебя зависит не все. А вот социальность более рациональна и не оставляет нам шансов для самоутешений в духе: я сделал, что мог, но… Мы знаем, что социум – это наше же порождение, мы знаем, что мы все – «лучшие», и мы знаем, что общество делает все, чтобы сунуть нам палку в колеса. Например – возрастные ограничения.
Ой, тебе уже тридцать, а ты все еще не замужем? Тик-так, тик-так, тик-так… Ой, тебе уже пятьдесят, а ты все еще хочешь любить? Ой, тебе восемьдесят, а ты все еще живешь? Ты не состоялся, если в 25-ть ты еще не «мистер Твистер, бывший министер». Свое стремление кроить под себя «человеческий материал» работодатели маскируют апелляцией к тому, что эффективны – только молодые. Да, «зеленым» проще отформатировать сознание, возражений нет. А эффективность вообще-то зависит от опыта, мастерства, чтобы приобрести которое требуется время. Древние греки, кстати, считали, что пик творческой продуктивности приходится на возраст от 30-ти до 50-ти. Назывался этот возраст акме (на древнегреческом – высшая точка, вершина). То есть до 30-ти – ты «зелень». Что с тебя возьмешь? Что ты знаешь об этом мире и о себе?
Самое печальное, что культ молодости лишает молодости: 13-летняя – уже дама, а 25-летний – «состоявшийся человек» (рядовой винтик в индустриальной машине, выжимающей его, как лимон). В результате, наши граждане, стремясь успеть, успевают что угодно, только не повзрослеть, сформироваться как личности. Сколько таких – 40-летних, но психологически беспомощных, неразвитых индивидов, считающих при этом естественное взросление – личной проблемой.
Тик-так, тик-так, тик-так…
«Тик-так!» - так мыслим мы, европейцы, наследующие культуре гуманизма. Впрочем, видимо, все-таки требуется уточнить: мы, русские, не всегда были европейцами и по сей день европейцы не до конца, и, видимо, не мы наследуем гуманизму. У европейцев с этим все более-менее. Почему бы не быть Казановой в сто лет? Кто тебе это запретит? Там – никто. Но наше общество, оно жестоко, и среди наших соотечественников «милость к падшим призывать» – это уже само по себе, извините, числится как крайне оригинальная манера поведения. Мы возмущаемся, когда так, предвзято и безжалостно, относятся к нам, но не делаем ничего, чтобы изменить социальное мышление, начиная с себя. Сначала – я, потом – ты, потом – он, а потом – все мы вместе.
Я люблю стариков. Я люблю своих стариков, которые пережили эвакуацию в Ташкент, голод во время войны, войну, бедствия после войны, и сохранили в себе щедрые, открытые, трепетные, ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ души. Я люблю стариков, которые дали мне моих родителей. Я люблю своих и чужих – добрых бабушек и дедушек, не совсем бабушек и не совсем дедушек. Это ложь, что старость безобразна. Старость прекрасна, если она становится естественным продолжением жизни, прожитой с максимальной полнотой и самоотдачей и увенчавшейся ощущением исполненности своей судьбы. Человек – сам кузнец своего несчастья, в этом я убеждена непоколебимо, и все причитания о том, в какое трудное время мы живем, не смогут переубедить меня. Психологи знают, и нам с вами нужно это знать, что ощущение счастья никак не связано с внешними по отношению к нашему самосознанию обстоятельствами. Ты можешь быть в равной мере гармоничной личностью, и когда имеешь и когда не имеешь норковую шубу или усадьбу на Рублевке.
Душа человека похожа на полную чашу, когда на смену бурной и полноценной жизни приходит пора делиться пережитым с другими, и разве это не прекрасно, что у всех у нас есть возможность черпать из этой чаши? Когда с возрастом душа становится полной чашей – это и есть стареть достойно. Именно с этим связан культ стариков в традиционных культурах, и только в наше время вдруг стало стыдным взрослеть. Неудивительно, что дети, как правило, любят именно пожилых родственников. Я люблю лица пожилых людей, когда они светятся изнутри своеобразной добротой, приобретаемой с опытом. Мы можем быть такими, и мы можем позволить другим быть такими, если мы будем их любить.
А мы? Мы еще не знаем, какой именно будет наша старость (станет ли она для нас тяжким бременем или нет), но мы уже малодушно ее презираем. Трусость трансформируется в суеверную жестокость. Мы боимся старости и начинаем презирать стариков как «лузеров». Презрение к другим (по какому бы оно поводу не было) – это затаенное презрение к самому себе, влекущее за собой стремление самоутвердиться, найдя повод презирать других. Еще не оказавшись в аду, мы превращаем в ад свое настоящее и с предательским равнодушием избегаем проявить великодушие, лишний раз позвонив пожилым родителям, помогая старушке перейти дорогу… Да много ли чего? В жизни всегда есть место доброму порыву.
Есть такой миф – о Сизифе. В древности его придумали греки. В наказание за обман боги обрекли Сизифа бесконечно закатывать на гору камень, который, едва Сизиф достигал вершины горы, срывался вниз (античные боги любили наказывать тяжелой бессмысленной работой). Кто-то скажет: ой, спасибо… Нашли чем порадовать. Но минуточку! Именно этот миф стал одним из самых популярных в наше время. Как символ горделивого величия человеческого духа. Камень не во власти Сизифа. Но в его власти – проклинать судьбу или торжествовать. Сизиф выбирает триумф, торжествуя над бедствием, которое не смогло сломить его дух.
Мы, к счастью, не Сизифы. Но мы сами кладем себе на плечи камни. Так кто за это в ответе?
Источник:
Оставить отзыв
