Бегущая с волками
Глава 3. Разнюхать факты: возвращение интуиции как инициация

Кукла в кармане: Василиса Премудрая

Интуиция – сокровище женской души. Она сродни гадательной принадлежности, сродни магическому кристаллу, в который можно заглянуть сверхъестественным внутренним зрением. Она сродни старой мудрой женщине, которая всегда с вами, которая точно скажет вам, в чем дело, точно скажет вам, куда идти: налево или направо. Это одна из ипостасей Той, Кто Знает, старой La Que Sabe, Первозданной Женщины.

В традиции, которая окружала меня в детстве, истинная сказительница всегда трудится под какой-то душевной горой, по колено в прахе истории, сметая пыль столетий, копаясь в напластованиях культур и войн, нумеруя каждый рельеф и каждую фреску сказки, которую удается обнаружить. Порой от сказки осталась одна труха, иногда не хватает каких-то частей и деталей, часто бывает, что форма сохранилась, а от росписи ничего не осталось. Тем не менее, начиная каждый новый раскоп, женщина втайне надеется найти всю историю в целости и сохранности. Сказка, о которой пойдет речь, относится к разряду таких невероятных сокровищ.

На мой взгляд, старинная русская сказка о Василисе [1] – это история об инициации женщины, в которой почти все основные кости на месте. О постижении того, что большинство вещей не такие, какими кажутся. Чтобы это разнюхать, мы, женщины, призываем на помощь интуицию и инстинкты. Мы используем все свои чувства, чтобы выжать из вещей правду, извлечь пищу из своих собственных идей, увидеть то, что следует видеть, узнать то, что следует знать, стать хранительницами своего творческого огня и получить сокровенное знание о циклах Жизни-Смерти-Жизни всей природы – после этого женщину можно назвать инициированной, посвященной.

Сказки, где главным действующим лицом выступает Василиса, рассказывают в России, Румынии, Югославии, Польше и по всей Прибалтике. Иногда в народе эту сказку называют "Василиса Премудрая". Я нахожу подтверждения того, что ее архетипические корни восходят по крайней мере к древним культам Богини-лошади, которые предваряют классическую культуру Греции. Эта сказка рисует извечную психическую картину введения в глубинный мир первозданной богини. Она посвящена наделению земной женщины главной инстинктивной способностью Дикой Женщины – интуицией.

Схему для этой литературной версии сказки о Василисе я получила от своей тетушки Кэйти. Сказка начинается с одного из самых старых сказочных приемов: "Было ли, не было..." [2] Это парадоксальное выражение имеет целью настроить душу слушателя на то, что действие сказки разворачивается в мире между мирами, где все не такое, каким кажется на первый взгляд. Итак, приступим.

ВАСИЛИСА

Девочка вошла в дом, не чуя под собой ног от радости. Она вернулась живая и невредимая и принесла домой огонь! Но череп следил за каждым шагом мачехи и сестер и, улучив момент, спалил их дотла, так что к утру от злодеек остались одни головешки.

Вот он – внезапный конец, помогающий выбросить людей из сказки в реальную жизнь. У сказок множество таких концовок, возвращающих слушателей на землю.

"Василиса" – сказка о том, как благословение женской интуиции передается от матери к дочери, от поколения к поколению. Эта великая сила, интуиция, состоит из молниеносного внутреннего зрения, внутреннего слуха, внутреннего чутья и внутреннего знания.

На протяжении многих поколений эти интуитивные женские силы превратились в ушедшие под землю реки, а ушли они потому, что их не использовали и незаслуженно ославили. Однако Юнг как-то заметил, что в душе никогда ничего не пропадает. Я думаю, можно не сомневаться, что затерянное в душе все еще там. Так что и этот источник женской инстинктивной интуиции никогда не исчезал, и все скрывшееся можно снова обнаружить.

Чтобы уяснить себе смысл этой сказки, нужно понимать, что все ее элементы изображают качества одной-единственной женской души. Поэтому все аспекты сказки относятся к отдельно взятой душе, проходящей процесс инициации, и проливают свет именно на нее. Посвящение проводится в процессе выполнения определенных заданий. В этой сказке есть девять таких заданий, которые должна выполнить душа. Они сосредоточены на узнавании разных повадок Старой Дикой Матери.

Благодаря выполнению этих заданий в женскую душу возвращается интуиция – то мудрое существо, которое повсюду ходит вместе с женщиной, глядит на все, что та видит в жизни, и быстро и точно определяет истинность всего этого. А цель – любовные и доверительные отношения с этим существом, которое мы называем "мудрой женщиной", сущностью архетипа Первозданной Женщины.

В ритуале, который проводит Баба Яга – старое дикое божество, – задания, выполняемые в ходе посвящения, таковы:

Задача первая: позволить слишком, доброй матери умереть

В начале сказки умирающая мать завещает дочери ценное наследство. На этом этапе жизни перед женщиной стоят следующие задачи:

Смириться с тем, что вечно бдительная, слишком заботливая мать-наседка не годится для роли главного проводника в будущую инстинктивную жизнь (слишком хорошая мать умирает). Взять на себя ответственность за самостоятельную жизнь, развивать осознанность по отношению к опасности, интриге, политике. Стать бдительной к себе и для себя. Позволить умереть тому, что должно умереть. Со смертью слишком доброй матери рождается женщина.

В сказке процесс инициации начинается после того, как добрая и любимая мать умирает. Ее нет, больше никогда она не погладит Василису по голове. У каждой из нас – у каждой дочери – наступает время, когда добрая мать души, прежде служившая нам верой и правдой, превращается в слишком добрую мать, которая из-за своей чрезмерной опеки начинает мешать нашему отклику на новые задачи, а значит, и более глубокому развитию.

В естественном процессе нашего взросления слишком добрая мать должна все больше бледнеть и наконец совсем растаять, чтобы мы могли сами по-новому заботиться о себе. Хотя мы навсегда сохраняем частицу ее тепла, этот естественный психический переход оставляет нас одинокими в мире, который относится к нам совсем не по-матерински. Но погодите: эта слишком добрая мать – нечто большее, чем может показаться на первый взгляд. Под одеялом она прячет куколку, чтобы вручить ее дочери.

Да, за этим образом скрыто что-то от Дикой Матери. Только слишком добрая мать не может до конца это выразить, потому что она – мать наших младенческих лет, это та благодать, которая необходима каждому ребенку, чтобы укрепиться в душевном мире любви. Поэтому, пусть даже эта слишком добрая мать может жить и оказывать влияние только до некоего рубежа в жизни девочки, здесь снарядом со своим чадом. Она благословляет Василису куклой и, как мы убеждаемся, это поистине великое благословение.

Драматическое психологическое угасание слишком заботливой матери происходит по мере того, как девочка выходит из выстланного пухом гнезда детства в буйные джунгли отрочества. Однако для некоторых девочек процесс развития новой, более проницательной внутренней матери – матери по имени интуиция – в эту пору завершается лишь наполовину, и получившие такое посвящение женщины годами блуждают, томясь от жажды пережить полную инициацию и нуждаясь в ней, и сами, как могут, латают свои недостатки.

Остановка процесса инициации происходит у женщин по разным причинам, например, если на долю девочки выпало слишком много трудностей психологического характера, особенно если в раннем возрасте у нее не было постоянной "в меру доброй" матери [3]. Инициация может и прекратиться или не завершиться, если душе недостает напряжения – слишком добрая мать, обладая несокрушимым здоровьем сорной травы, продолжает жить, распускать листья и чрезмерно опекать свою дочь, даже если в сценарии о ней сказано: "Быстро покидает сцену". В такой ситуации женщины нередко оказываются слишком робкими, чтобы уйти в лес, и всеми силами противятся этому.

Для них, а также для других взрослых женщин, которых невзгоды реальной Жизни отрезают и отгораживают от жизни сокровенной, интуитивной, которые часто жалуются: "Я так устала сама о себе заботиться", – есть одно хорошее и мудрое средство. Если утвердить себя заново, пройти по собственным следам или еще раз пройти посвящение, это поможет вернуть глубокую интуицию, независимо от возраста женщины. Ведь именно глубокая интуиция знает, что для нас хорошо, знает, что нам понадобится дальше, причем узнает это с быстротой молнии – если только мы прислушиваемся к ее указаниям.

Инициация Василисы начинается с того, что она учится позволять умереть тому, что должно умереть. Это значит позволить умереть тем ценностям и отношениям, которые больше не питают душу. Следует обратить особое внимание на те укоренившиеся принципы, которые делают нашу жизнь слишком надежной, слишком оберегают нас – и заставляют нас семенить, вместо того чтобы шагать широко и свободно.

Пора, когда "хорошая мать" нашего детства угасает и свойственный ей подход тоже отмирает, – это всегда время активного обучения. У каждой из нас в жизни бывает период, когда мы вполне обоснованно держимся за юбку опекающей нас психологической матери (например, в детстве, или когда мы оправляемся от болезни, психологической или духовной травмы, или когда наша жизнь в опасности, и чем тише мы себя ведем, тем больше у нас шансов уцелеть); но, даже если мы сохраним на всю жизнь запас ее помощи, все равно приходит время, образно выражаясь, найти себе другую мать [4].

Если мы слишком надолго задержимся в своей душе с матерью-наседкой, то окажется, что мы сами перекрываем себе все дороги, а значит, препятствуем дальнейшему развитию. Я ни в коем случае не хочу сказать, что женщина должна намеренно ставить себя в мучительные или оскорбительные ситуации; я просто имею в виду, что она должна наметить для себя в жизни нечто такое, чего ей хотелось бы достичь, даже если придется пойти на риск. Именно в ходе этого процесса она обостряет свои интуитивные способности.

Когда волчица-мать выкармливает своих волчат, они проводят вместе много счастливых часов. Все возятся в одной мохнатой куче, внешний мир, полный опасностей, уходит куда-то далеко. Но когда волчица окончательно научит детенышей охотиться и добывать себе пищу, она все чаще показывает им зубы, рычит и требует, чтобы они не отставали, а если они не делают того, что от них требуется, задает им трепку.

Поэтому, именно стремясь к дальнейшему развитию, мы меняем внутреннюю мать-наседку, которая так подходила нам, когда мы были малы, на другую, живущую еще глубже в душевной чаще мать, которая может стать нашей спутницей и наставницей. Это любящая мать, но в то же время она свирепа и требовательна.

Большинство из нас не хочет дать слишком доброй матери умереть, когда для этого приходит время. Хотя эта слишком добрая мать не позволяет нашим самым ярким энергиям проявиться, нам так хорошо рядом с ней, так спокойно – зачем же расставаться? Часто мы слышим в душе голоса, которые убеждают нас не отпускать ее, остаться в безопасном гнезде.

Эти голоса произносят что-нибудь вроде: "Не надо так говорить!", или "Ты не можешь так поступить!", или "Если ты это сделаешь, ты мне больше не дочь (подруга, сестра)!", или "Там опасно!", или "Кто знает, что из тебя получится, если ты покинешь это теплое гнездышко!", или "Разве ты не видишь, что только унижаешь себя?!", или еще более вкрадчиво: "Притворись, что идешь на риск, а сама тайком останься здесь, со мной!"

Все это голоса испуганной или изрядно рассерженной слишком доброй матери, которая живет у нас в душе. Она не может ничего с собой поделать – такой уж она уродилась. Но если мы будем возиться с этой слишком доброй матерью чересчур долго, наша жизнь и наши способности к самовыражению канут во тьму и мы станем не сильными, а хилыми.

Бывает и хуже: что происходит, когда мы подавляем бурную энергию и не даем ей жить? Как каша в волшебном горшке, который попал в неумелые руки, она растет, растет, р-р-растет, пока горшок не взорвется, – и все содержимое вываливается на землю. Поэтому нужно уметь понять: для того чтобы интуитивная душа могла черпать энергию, добрая, опекающая нас мать-наседка должна уйти. Или, может быть, еще точнее, мы в конце концов обнаруживаем себя выброшенными из этого уютного тет-а-тет – и не потому, что мы сами так решили, и не потому, что были совершенно готовы к этому – никто не бывает совершенно готов, – а потому, что на краю леса нас что-то ждет, и нам суждено с ним встретиться.

Гийом Аполлинер писал: "Мы привели их на край и стали уговаривать полетать. Они упирались. Летите! – сказали мы. Они продолжали упираться. Тогда мы столкнули их. И они полетели".

Для женщин это характерно – они боятся дать умереть слишком спокойной и слишком безопасной жизни. Иногда женщина получает удовольствие от опеки слишком доброй матери и поэтому хочет, чтобы так продолжалось до бесконечности. Но ей необходимо захотеть время от времени ощущать тревогу иначе можно всю жизнь просидеть в гнезде.

Иногда женщина боится даже совсем ненадолго потерять опору или уверенность. У нее больше оправданий, чем блох у собаки. А нужно просто нырнуть и вынырнуть, не зная, что будет дальше. Только это поможет ей обрести свою интуитивную природу. Иногда женщину настолько связывает необходимость быть слишком доброй матерью для других взрослых людей, что они присасываются к ее груди и не собираются позволить ей уйти. В этом случае женщина должна отшвырнуть их задней лапой и все равно идти дальше.

Поскольку в сновидениях душа, наряду с другими вещами, компенсирует то, чего не желает или не может признать эго, то в качестве компенсации женские сны во время такой борьбы будут изобиловать погонями, тупиками, машинами, которые никак не заводятся, неудачными беременностями и другими символами, которые показывают, что жизнь стоит на месте. Женщина нутром чует: если самость слишком долго остается слишком милой, в этом есть что-то убийственное.

Поэтому первый шаг – перестать цепляться за сияющий архетип неизменно милой, слишком доброй матери души. Мы отвалились от соска и учимся охотиться. Нас ждет дикая мать – ждет, чтобы научить. Но пока наша вторая задача – держаться за куклу, учась в то же время ею пользоваться.

Задача вторая: разоблачить тень

В этой части сказки в мир Василисы входит отвратительная семья мачехи [5], превращая ее жизнь в ад. Задачи этого периода таковы:

Еще осознаннее учиться расставанию со слишком хорошей матерью. Понять, что если быть доброй, милой, покладистой, жизнь не осыплет тебя розами (Василиса становится служанкой, но и это не помогает). Непосредственно ощутить свою теневую природу, особенно те аспекты самости, которые связаны с неприязнью, ревностью и использованием людей в своих целях (мачеха и ее дочери). Чистосердечно признать их существование. Установить наилучшие отношения с наихудшими частями своей личности. Допустить образование напряженности между тем, кем вас учат быть, и тем, кем вы являетесь на самом деле. В итоге постараться позволить старой самости умереть, а новой родиться.

Мачеха и ее дочери олицетворяют неразвитые, но вызывающе жестокие элементы души. Это теневые элементы, то есть те аспекты личности, которые эго считает нежелательными или бесполезными и поэтому изгоняет во тьму. С одной стороны, этот теневой материал вполне может быть положительным, потому что часто во тьму вытесняются и женские дарования, скрываются там и ждут, чтобы их обнаружили. С другой стороны, отрицательный теневой материал – тот, который с готовностью уничтожает или тормозит любую новую жизнь, – тоже можно использовать в своих целях, как мы увидим дальше. Когда он прорывается, мы наконец-то опознаем его истоки и качества, отчего становимся еще сильнее и мудрее.

На этом этапе инициации женщину изводят мелочные придирки собственной души, которые вынуждают уступать любому желанию других. Такая уступчивость приводит к потрясающему открытию, которое должна заметить каждая женщина: стараясь быть собой, мы вызываем у многих людей отчуждение, стараясь же уступать желаниям других, мы вызываем отчуждение от самих себя. В этом – мучительное напряжение, которое необходимо вынести, но выбор ясен.

Василиса бесправна, потому что обретает семью, которая, считая девочку своей собственностью, не способна ее понять и оценить. Она им не нужна. Они ненавидят ее и помыкают ею. Они обращаются с ней как с Чужой, как с человеком, которому нельзя доверять. В сказках роль чужака или отверженного обычно достается тому, кто обладает самой глубокой связью со знающей природой.

Мачеху и ее дочерей можно рассматривать как существа, внедренные в женскую душу тем обществом, к которому принадлежит женщина. Неродная семья души отличается от "душевной семьи", поскольку относится к супер-эго, к тому аспекту души, который построен в соответствии с ожиданиями каждого конкретного общества, а они могут быть для женщин благоприятными или неблагоприятными. Женщины не ощущают, что эти влияния и предписания общества, то есть супер-эго, исходят от психики души-Самости, – ей кажется, что они идут откуда-то извне, из какого-то другого источника, который не является врожденным. Влияния общества (супер-эго) могут быть очень благотворными или очень пагубными.

Неродная семья Василисы – это созревшая в душе опухоль, которая ущемляет сосуды, питающие ее жизненной силой. Эти женщины возникают как хор нераскаявшихся ведьм и сыплют упреками: "Тебе это не по плечу. Ты посредственность. Тебе не хватает смелости. Ты глупа, пресна, пуста. У тебя нет времени. Тебе под силу только простые вещи. Тебе позволено делать от сих до сих и не больше. Брось, пока не поздно". Поскольку Василиса еще не вполне осознает свои способности, она позволяет этой злой преграде пересечь линию своей жизни. Чтобы ее жизнь выправилась, должно произойти что-то еще – нечто животворное.

То же самое справедливо и для нас. В сказке мы видим, что Василиса еще очень слабо разбирается в том, что происходит вокруг нее, а отец души также не замечает враждебного окружения; он слишком добр и не обладает развитой интуицией. Интересно отметить, что тем дочерям, чьи отцы наивны, обычно необходимо гораздо больше времени, чтобы достичь пробуждения.

Нас тоже ущемляют, когда неродная семья в нас и/или вокруг нас говорит, что в нас, по меньшей мере, нет ничего особенного, и заставляет нас сосредоточиться на собственных недостатках и не замечать окружающей жестокости, откуда бы она ни исходила – из нашей души или из общества. Однако для того, чтобы заглянуть вглубь или видеть насквозь, необходима интуиция, а также способность настоять на том, что вы увидели. Как и Василиса, мы иногда стараемся быть кроткими, когда нужно быть знающими. Возможно, нас научили отказываться от острой интуиции, чтобы было легче жить. Но если быть кроткой [6], когда тебя угнетают, то в награду с тобой будут обращаться еще хуже. Хотя женщина чувствует, что быть собой – значит быть чужой для других, именно такое психическое напряжение необходимо для формирования души и создания перемены.

Итак, мачеха и ее дочери замышляют услать Василису. Втайне они думают: "Ступай-ка ты, Василиса, в лес, ступай к Бабе Яге, и, если выживешь, – да только этому не бывать! – тогда, может быть, мы тебя примем". Это очень важная мысль, потому что многие женщины в процессе инициации застревают на полпути – как будто наполовину перепрыгнули через обруч, наполовину остались. Хотя в душе и без того живет природный хищник, который твердит, как заведенный: "Умри!", "Чтоб вас!" и "Почему не послать все к черту?", общество, в котором женщина живет, и семья, в которой она выросла, могут усугублять до абсурда этот естественный, но умеренный отрицающий аспект души.

Например, женщины, выросшие в семьях, где их дарования не были признаны, часто раз за разом затевают архисложные проекты, сами не зная зачем. Им кажется, что необходимо защитить три докторские диссертации или повиснуть головой вниз на горе Эверест, или ввязываться во всевозможные авантюры, пожирающие массу времени и денег, лишь бы доказать своим семьям, что они чего-то стоят. "Ну, теперь вы меня примете? Нет? Ладно, (вздох) а как вам это?" Опухоль неродной семьи, конечно же, принадлежит нам, каким бы образом мы ее ни получили, и наша задача – справиться с ней на уровне вновь обретенной силы. Но – мы это еще увидим – если мы хотим, чтобы глубинная работа продолжалась, бесполезно пытаться доказать хору завистливых ведьм, что мы чего-то стоим; на самом деле это даже препятствует инициации.

Василиса послушно выполняет ежедневную тяжелую работу. Безропотное смирение выглядит геройством, но, в сущности, порождает все большее напряжение и конфликт между двумя противоположными натурами, одна из которых слишком добра, а другая слишком требовательна. Как и конфликт между излишней приспособляемостью и стремлением быть собой, это напряжение благотворно. Женщина, разрывающаяся между этими двумя крайностями, – на верном пути, но ей необходимо сделать следующие шаги.

В нашей сказке мачеха и сестры так притесняют расцветающую душу, что из-за их происков гаснет огонь. Здесь женщина начинает терять свои душевные ориентиры. Она может ощущать холод, одиночество и быть готова пойти на все что угодно, лишь бы вернуть свет. Это именно тот толчок, который нужен слишком кроткой женщине, чтобы продолжить процесс посвящения в собственную силу. Можно сказать, что Василиса непременно должна встретить Великую Старую Колдунью, потому что ей нужна хорошая встряска. Нам необходимо покинуть хор хулителей и нырнуть в лес. Невозможно одновременно уйти и остаться.

Василисе, как и нам, необходим путеводный свет, который помог бы различить, что полезно, а что вредно. Невозможно развиваться, если все делают из тебя козла отпущения. Женщина, которая пытается скрывать от других свои самые глубокие чувства, умерщвляет себя. Огонь гаснет. Это очень мучительная разновидность утраты чувствительности.

Перед нами противоположная, может быть несколько противоестественная, ситуация: погашенный огонь помогает выбить Василису из состояния покорности. Он заставляет ее умереть для старого образа жизни и, содрогаясь, вступить в новую жизнь, основанную на более взрослом, более умудренном внутреннем знании.

Задача третья: ориентироваться в темноте

В этой части сказки наследство покойной матери – куколка – ведет Василису через темный лес к избе Бабы Яги. Вот психологические задачи этого периода:

Отважиться проникнуть туда, где происходит настоящая инициация (войти в лес), и испытать встречу с новыми, вызывающими ощущение опасности божествами, которые олицетворяют владение силой собственной интуиции. Научиться развивать чутье, которое указывает направление к таинственному бессознательному, и полагаться только на свои внутренние чувства. Научиться находить обратный путь домой, к дикой Матери (слушаться указаний куклы). Позволить слабой, ничего не ведающей девушке умереть еще больше. Передать власть кукле (то есть интуиции).

Василисина куколка – из запасов Старой Дикой Матери. Куклы – одно из символических сокровищ инстинктуальной природы. В случае с Василисой кукла символизирует la vidacita, маленькую инстинктивную силу жизни, которая одновременно является и яростной, и терпеливой. В какую бы ситуацию мы ни вляпались, она проживает в нас свою скрытую жизнь.

Люди веками ощущали, что от кукол исходит и святость, и тапа [7] – пугающее и неотразимое присутствие, которое воздействует на человека, меняя его духовную сущность. Например, среди деревенских знахарей корень мандрагоры чрезвычайно ценится за сходство с человеческим телом: у него есть отростки, похожие на руки и ноги, а на месте головы – шишковатый нарост. Говорят, он содержит большой заряд духовной энергии. Считается, что создатели кукол вдыхают в них жизнь. Некоторые куклы используются в ритуалах, колдовстве, любовной магии и просто для развлечения. Когда я жила среди индейцев куна на островах, принадлежащих Панаме, они использовали маленькие деревянные фигурки как знаки власти, напоминающие человеку о его собственной силе.

В музеях разных стран полным-полно идолов и статуэток из глины, дерева и металла. Фигурки, дошедшие до нас из эпох палеолита и неолита, – это тоже куклы. Художественные галереи забиты куклами. Если взять современное искусство, то Сигаловы мумии в натуральную величину, обмотанные бинтами,* – это тоже куклы. Куклы в национальных костюмах заполонили сувенирные киоски на вокзалах и бензоколонках на главных автострадах. При дворе с древних времен дарили кукол как знак расположения. По всему свету в сельских церквях можно встретить кукол-святых. Кукол-святых не только регулярно купают и облачают в наряды ручной работы, но и "выводят на прогулки", чтобы они могли посмотреть, как дела в полях, как живет народ, а потом замолвить за людей словечко на небесах.

* Джордж Сигал – американский скульптор, известный своими белыми гипсовыми фигурами, изображающими людей.

Кукла – это символический гомункул, маленькая жизнь [8]. Это символ того нуминозного,* что скрыто в людях. Это уменьшенная сияющая копия изначальной Самости. С виду это просто кукла, но внутренне она олицетворяет частицу души, в которой сосредоточено все знание более широкой души-Самости. В кукле в миниатюре заключен голос старой La Que Sabe – Той, Что Знает. Кукла связана с такими символами, как лепрекон,** эльф, пикси,*** фея и карлик. В сказках они выражают глубокое биение мудрости, пронизывающее культуру души. Все это создания, которые трудятся без устали, непрестанно выполняя мудрую подспудную работу. Душа трудится, даже когда мы спим, – именно когда спим, даже если мы при этом не сознаем, что происходит.

* У Юнга – сильный, внушающий трепет, таинственный, обогащающий; символическое переживание, которое невозможно описать.

** В ирландской мифологии и фольклоре – эльф, букв, "маленькое тело".

*** В английской мифологии – одна из разновидностей эльфов; согласно преданию, это потомки друидов, не принявшие христианство.

Таким образом кукла выражает наш внутренний женский дух, голос внутреннего разума, внутреннее знание и внутреннее сознание. Кукла сродни маленькой птичке из сказок, которая появляется в трудную минуту и шепчет героине на ухо необходимый совет, обнаруживает скрытого врага и подсказывает, как поступить. Это мудрость гомункула, маленького существа, обитающего внутри. Она наш помощник, который сам по себе невидим, но всегда доступен.

Нет большего благословения, которое может дать дочери мать, чем надежное ощущение, что ее интуиция верна. Интуиция передается от матери к дочери простейшим способом: "У тебя вострые глазки. Присмотрись-ка, что за всем этим кроется?" Вместо того чтобы относиться к интуиции как к чему-то сомнительному и иррациональному, мы считаем ее подлинной речью нашей души. Интуиция чует, в каком направлении нужно идти, чтобы получить наибольшую пользу. Ей свойственно самосохранение, она улавливает подспудные мотивы и намерения и делает выбор, который причинит душе наименьшие разрушения.

Этот процесс схож со сказкой. Связав девочку и куклу воедино, Василисина мать дала своей дочери огромное преимущество. Связь с собственной интуицией дает возможность надежно опираться на нее, что бы ни случилось. Она изменяет главный подход женщины с отношения "будь что будет" на отношение "дайте-ка я посмотрю, что все это значит".

Чем полезна для женщин эта дикая интуиция? Как и у волка, у интуиции есть когти, которые могут разорвать и пригвоздить; есть глаза, которые могут видеть сквозь покровы личности, есть уши, которые могут слышать недоступное обычному человеческому слуху. Благодаря этим надежным психическим орудиям женщина обретает звериное [9] сознание, проницательное и даже способное на предвидение; оно углубляет женское начало и обостряет способность уверенно передвигаться во внешнем мире.

Итак, теперь Василиса на пути к тому, чтобы достать уголек и вновь зажечь огонь. Она во тьме, в диких лесных дебрях, и ей остается только одно – слушать внутренний голос, исходящий от куколки. Она учится полагаться на эту связь и делать еще кое-что: кормить куколку.

Чем же кормят интуицию, чтобы она всегда была сыта и чутка к нашим просьбам разобраться в окружающей ситуации? Ее кормят жизнью – а для этого ее нужно слушать. Что толку от голоса, если нет уха, которое бы его улавливало? Что толку от женщины в дебрях повседневной жизни, если она не умеет слушать и полагаться на голос La Que Sabe, Той, Кто Знает?

Я слышу, как женщины говорят, и не сотни – тысячи раз: "Я знала, нужно было послушаться интуиции. Я чувствовала, что должна (не должна) была делать то-то и то-то, но не послушалась внутреннего голоса". Мы кормим, питаем глубокую интуитивную самость, когда прислушиваемся к ней и поступаем в соответствии с ее советами. Это самостоятельный персонаж, волшебное создание кукольного размера, которое обитает в душевной стране внутренней женщины. Оно сродни мышцам тела – если мышцы не используются, они постепенно усыхают. Точно так же и с интуицией: без пищи, без работы она атрофируется.

Кормление куколки – важный цикл архетипа Первозданной Женщины, хранительницы потаенных сокровищ. Василиса кормит куколку двумя способами: во-первых, крошками хлеба – крошками жизни для нового душевного предприятия, и во-вторых, тем, что находит путь к Старой Дикой Матери – к Бабе Яге. Она слушает куколку на каждом повороте, на каждой развилке дороги, и та показывает, в какой стороне "дом".

Связь между куколкой и Василисой символизирует некую эмпатическую магию между женщиной и ее интуицией. Именно она должна передаваться от женщины к женщине – это благословенное усвоение, испытание и кормление интуиции. Мы, как и Василиса, укрепляем связь со своей интуитивной природой, когда напрягаем внутренний слух при каждом повороте дороги. "Куда идти: туда или сюда? Уйти или остаться? Сопротивляться или уступить? Броситься наутек или навстречу? Что кроется в этом человеке, событии, предприятии – правда или ложь?"

Нарушение связи между женщиной и ее дикой интуицией часто неверно понимают так, будто нарушена сама интуиция. Дело не в этом. Нарушена не интуиция, нарушено ее благословение, передающееся по материнской линии, передача интуитивного доверия между женщиной и всеми женщинами ее рода, которые ей предшествуют, – эта длинная река женщин была запружена [10]. В результате у женщины может быть ослаблено понимание интуитивной мудрости, но, если поупражняться, оно возвращается и полностью проявляется [11].

Куклы служат талисманами. Талисманы – это напоминания о том, что мы чувствуем, но не видим, о том, что присутствует, но не явно. Божество-талисман в образе куклы напоминает нам, подсказывает, видит раньше нас. Эта интуитивная функция свойственна всем женщинам. Это сильнейшая врожденная восприимчивость. Не та восприимчивость, которую когда-то превозносили в классической психологии, то есть пассивное средство, но восприимчивость, имеющая непосредственный доступ к глубокой мудрости, которая пронизывает женщину до мозга костей [12].

Задача четвертая: встретиться с дикой колдуньей лицом к лицу

В этой части сказки Василиса встречается с Дикой Колдуньей лицом к лицу. Эта встреча ставит такие задачи:

Суметь стойко вынести вид устрашающей Дикой Богини, то есть имаго* свирепой матери (встреча с Бабой Ягой). Освоиться с тайным, странным, с непохожестью дикого (жизнь в избе Бабы Яги). Принести в нашу жизнь некоторые ее ценности, став для этого немного странной в хорошем смысле слова (употребление ее пищи). Научиться переносить великую силу – сначала в других, а потом, и свою собственную. Дать слабому и слишком кроткому ребенку умереть безвозвратно.

* Бессознательный прообраз, избирательно направляющий восприятие одним субъектом другого; вырабатывается на основе первых межличностных отношений в семейном окружении.

Баба Яга живет в избушке на курьих ножках. Избушка может крутиться и вертеться по собственному желанию. В снах символ дома свидетельствует об организации психического пространства, в котором человек обитает, как сознательно, так и бессознательно. Будь эта сказка компенсирующим сновидением, столь чудной дом намекал бы на то, что Василиса слишком незначительна, слишком далека от цели и должна крутиться и вертеться, чтобы понять, что это такое, – время от времени плясать, как обезумевшая курица.

Теперь мы видим, что избушка Яги принадлежит к миру инстинкта и что Василисиной личности необходима добавка этого элемента. Эта избушка на курьих ножках расхаживает и даже кружится в каком-то причудливом танце. Она одушевленная, в ней бурлит энергия и радость жизни. Эти качества – краеугольные камни архетипической души Первозданной Женщины, радостной и дикой жизненной силы, где дома пускаются в пляс, где неодушевленные предметы, вроде комьев известкового раствора, летают словно птицы, где старуха умеет колдовать, где все не такое, каким кажется, но, главным образом, гораздо лучше, чем казалось поначалу.

Василиса начинала как подавленная, приземленная личность. Именно такая "сверх-нормальность" наваливается на нас, когда мы, помимо собственной воли, ведем размеренную, безжизненную жизнь. Это побуждает нас пренебрегать интуицией [13], что, в свою очередь, ведет к недостатку света в душе. Тогда необходимо что-то делать: отправиться в лес и найти страшную женщину; или в один прекрасный день, когда мы будем идти по улице, крышка люка с лязгом откроется, и что-то бессознательное вмиг схватит нас и начнет размахивать, как тряпкой, весело или грозно – чаще всего грозно, – но с благополучным исходом [14].

Передача куколки от первой, доброй матери была бы неполной без заданий и испытаний, исходящих от Старой Дикой Матери. Баба Яга – это самая суть инстинктивной, целостной души. Об этом можно судить по тому, что ей известно все, что было раньше. "Как же, знаю я тебя и твоих родных", – говорит она, когда к ней приходит Василиса. Кроме того, выступая в других своих воплощениях как Мать Дней и Мать Нике (Мать Ночь [15], богиня Жизни-Смерти-Жизни), старуха Баба Яга является хранительницей небесных и земных сущностей: Дня, Восходящего Солнца и Ночи. Она зовет их "мой День, моя Ночь".

Баба Яга внушает страх, потому что одновременно олицетворяет и разрушительную энергию, и энергию жизненной силы. Посмотреть ей в лицо – значит увидеть vagina dentata,* кровавые глаза, безупречное новорожденное дитя и крылья ангелов – и все это сразу.

* "Зубастое влагалище", у Фрейда – женские гениталии, способные убить или кастрировать.

И Василиса, стоя перед ней, принимает это божество, Дикую Мать, вместе с ее мудростью, бородавками и всем прочим. Одна из самых удивительных черт Яги, запечатленных в этой сказке, – то, что, несмотря на все угрозы, она справедлива. Она не обижает Василису, пока та относится к ней почтительно. Почтение перед лицом великой силы – решающий урок. Женщина должна суметь выстоять перед силой, ведь в конце концов какая-то часть этой силы перейдет к ней. Василиса держит себя с этой силой не подобострастно, не хвастливо и не спесиво, не убегает от нее и не прячется. Она ведет себя честно – так, как ей это свойственно.

Многие женщины излечиваются от комплекса "излишней кротости", из-за которого – что бы они ни ощущали, кто бы на них ни покушался – они всегда реагировали так кротко, что практически обрекали себя на роль жертвы. Но, хотя днем они могли мило улыбаться, по ночам они скрежетали зубами, как хищные звери – это обитающая в их душах Яга стремилась выразить себя.

Такая излишняя, слишком кроткая приспособляемость часто бывает у женщин, когда они отчаянно боятся чего-то лишиться или оказаться ненужными. Два самых пронзительных сна, о которых я слышала, снились молодой женщине, которая определенно нуждалась в том, чтобы стать менее ручной. В первом она видела, что получила в наследство альбом – особый, с фотографиями "Дикой Матери". Как же она была счастлива – но лишь до тех пор, пока на следующей неделе ей не приснилось, что она открывает похожий альбом, и оттуда на нее смотрит устрашающего вида старуха. У этой ведьмы были зеленые зубы, а по подбородку стекали черные струйки – сок бетеля.

Этот сон характерен для женщины, которая излечивается от излишней кротости. Первый сон демонстрирует одну сторону дикой натуры, благодетельную и щедрую, и все то хорошее, что есть в ее мире. Когда же Дикая Женщина приходит в сон в образе страшной карги с зелеными зубами... ой-ой-ой! – нельзя ли убрать ее куда-нибудь подальше? Ответ: нельзя.

Бессознательное по-своему великолепно дает спящей представление о новом образе жизни, а это не только жеманная улыбка слишком кроткой женщины. Узреть эту дикую, творческую энергию в себе – значит получить доступ к миллионам ипостасей потаенной женственности. Они все принадлежат нам от рождения, и мы можем выбирать любую – ту, которая больше всего подходит нам в каждый конкретный момент.

В этой драме инициации Баба Яга – инстинктивная природа в обличье ведьмы. Слово "ведьма", как и слово "дикая", стало восприниматься в отрицательном смысле; но в давние времена этими словами называли знахарок, как старых, так и молодых, и само слово "ведьма" произошло от глагола "ведать", то есть знать. Это было еще до того, как цивилизации, принесшие с собой образ единственного Бога, возобладали над древними пантеистическими цивилизациями, в которых божество постигалось через многообразные религиозные образы Вселенной и всех ее явлений. Но, несмотря на это, великанша, ведьма, дикая натура и любые другие создания и целостные аспекты, существование которых в душе женщины общество считает чем-то ужасным, – это та самая благодать, которую женщинам, как правило, больше всего необходимо вновь обрести и вывести на поверхность.

В большинстве источников, посвященных женской силе, утверждается, что мужчины этой силы боятся. Мне всегда хочется воскликнуть: "Матерь Божья! А сколько женщин сами боятся женской силы!" Ведь древние женские качества и силы так обширны, так по-настоящему могучи! Вполне понятно, что, впервые встретившись лицом к лицу с Древними Дикими Силами, и мужчины, и женщины испуганно вглядываются в эти Силы – и наутек, поджав хвост и теряя клочья шерсти.

Если мужчины хотят хоть когда-нибудь научиться их выдерживать, то уж женщины должны научиться выдерживать их и подавно. Если мужчины хотят хоть когда-нибудь научиться понимать женщин, женщинам придется объяснить им, как устроена первозданная женственность. Для этого сно-творящая функция души по ночам приносит Бабу Ягу и всю ее свиту прямо в женские спальни. Если нам повезет, Яга оставит свои огромные следы на ковре около нашей постели. Она придет, чтобы вглядеться в тех, кто ее не знает. Если мы опоздали с нашей инициацией, Баба Яга будет недоумевать, почему это мы не пришли ее проведать, и тогда уж сама приходит с визитом в наши ночные сновидения.

Одной пациентке, с которой я работала, приснились женщины в длинных рваных ночных сорочках: они радостно поедали такие вещи, которых никогда не найдешь в ресторанном меню. Другой приснилась старуха в облике старой колченогой ванны, которая завывала трубами и грозилась их взорвать, если спящая не пробьет стену, чтобы ванна могла "видеть". Третьей приснилось, что она – одна из трех слепых старух, вот только она все время теряла свои водительские права и оставляла товарок, чтобы их найти. В каком-то смысле можно сказать, что ей было трудно отождествить себя с тремя парками, силами, которые управляют жизнью и смертью души. Но со временем она тоже научилась это переносить, научилась не уходить от того, чего когда-то боялась – своей же дикой природы.

В снах все эти существа напоминают женщине о ее стихийной самости – о Самости Яги, о загадочной и мощной силе Матери Жизни-Смерти-Жизни. Да, мы говорим, что быть ягой – хорошо; и что мы должны быть способны это выносить. Быть сильной – не значит нарастить мышцы и играть ими. Это значит встретиться с собственной нуминозностью и не сбежать от нее, а активно уживаться с дикой природой на свой лад. Это значит уметь учиться, уметь выносить то, что знаешь. Это значит быть выносливой и жить.