Письмо в бесконечность. — Письмо в беспредельность. — Письмо в пустоту.
Имя | Отзыв (сообщение) |
Lib-ra |
|
muftochka natalia |
|
sichu Венера в 26 Овна |
|
Lib-ra |
Татьяна, была какая-то телевизионная программа, то ли кого-то поздравляли, то ли чей-то творческий вечер... уже не помню. И вот, как помнится, чуть ли не силой вытащили ее на сцену и уговорили хоть что-нибудь прочитать. И зазвучал поэзия, был такой поглощающий интонационный ритм, что я сидела как завороженная, по-новому открывая для себя это стихотворение |
Regyna |
Лена, чтения, именно этих строк -- не слышала. Ни в чьем исполнении. В фильме "О бедном гусаре замолвите слово" у Рязанова эти стихи использованы (муз.А.Петрова, в исполнении Ирины Мазуркевич). Вообще, в свое время поняла, что Цветаеву надо чувствовать интонационно. Знаки препинания ее (неуместные порой, не в соответствии с правилами грамматики) -- как раз интонационные выделения. Мне говорили, что у меня ее читать получается... Но -- я ведь не актриса... да и читала если, тоже, только для очень узкого круга и в соответствующем настроении. Была когда-то пластинка ее стихов в исполнении А.Кузнецовой -- не много, да и далеко не со всем я была согласна. Но, видимо, сама актриса именно ТАК чувствовала, понимала. |
Lib-ra |
А еще -- Генералам 1812 года, там нет прямого обращения, но стоит посвящение С.Э. Я слышала как эти стихи читала, вот чтобы не соврать, актриса Наталья Гвоздикова?, или Алина Покровская, нет... не помню... Но, чтобы ТАК читали стихи, я еще не слышала! Просто восторг!!! |
Regyna |
а мне еще очень нравятся вот эти, тоже обращенные к нему: Да. Мне тоже. А еще -- Генералам 1812 года, там нет прямого обращения, но стоит посвящение С.Э. В общем, всё понятно, кому... Вы, чьи широкие шинели Напоминали паруса, Чьи шпоры весело звенели И голоса, И чьи глаза, как бриллианты, На сердце вырезали след. Очаровательные франты Минувших лет! Одним ожесточеньем воли Вы брали сердце и скалу: Цари на каждом бранном поле И на балу! Вас охраняла длань Господня И сердце матери. Вчера -- Малютки-мальчики. Сегодня -- Офицера! Вам все вершины были малы И мягок самый черствый хлеб. О, молодые генералы Своих судеб! Ах, на гравюре полустертой В один великолепный миг Я видела, Тучков-четвертый, Ваш нежный лик И вашу хрупкую фигуру, И золотые ордена... И я, поцеловав гравюру, Не знала сна... О, как мне кажется, могли вы Рукою, полною перстней, И кудри дев ласкать, и гривы Своих коней. В одной невероятной скачке Вы прожили свой краткий век -- И ваши кудри, ваши бачки Осыпал снег. Три сотни побеждало -- трое! Лишь мертвый не вставал с земли... Вы были дети и герои -- Вы всё могли! Что так же трогательно-юно, Как ваша ветреная рать? Вас златокудрая Фортуна Вела, как мать! Вы побеждали. И любили Любовь и сабли острие. И весело переходили В небытие... |
Lib-ra |
Ох , сначала написала по-плутониански-мощное , а потом построила карту - Меркурий в точном соединении с Плутоном Луна в Весах - какое красивое описание лица - и вот она, разница с описанием бабушки - с девьим Меркурием: "Чрезмерно узкое его лицо подобно шпаге, мучительно-великолепны брови, он тонок первой тонкостью ветвей, под крыльями раскинутых бровей - две бездны" Так поэтично-красиво! |
Lib-ra |
Татьяна, а мне еще очень нравятся вот эти, тоже обращенные к нему: * * * Я с вызовом ношу его кольцо! -Да, в вечноти - жена, не на бумаге! - Чрезмерно узкое его лицо Подобно шпаге. * Безмолвен рот его, углами вниз, Мучительно-великолепны брови. В его лице трагически слились Две древних крови. * Он тонок первой тонкостью ветвей. Его глаза - прекрасно-бесполезны! - Под крыльями раскинутых бровей - Две бездны. * В его лице я рыцарству верна, -Всем вам, кто жил и умирал без страху! - Такие - в роковые времена - Слагают стансы - и идут на плаху. Коктебель, 3 июня 1914
Последнее четверостишье такое по-плутониански-мощное |
Regyna |
Лен, ну прямо разбередила душу. У меня все эти стихи -- тоже, из числа любимых. Как и ранняя Цветаева вообще (с поздней, уже в эмиграции и после -- сложнее... было... пока не довелось все же получше познакомиться с ее биографией).
Писала я на аспидной доске И на листочках вееров поблеклых, И на речном, и на морском песке, Коньками -- по льду, и кольцом -- на стеклах. И на стволах, которым сотни зим. И, наконец, чтоб было всем известно, Что ты -- любим! любим! любим, любим!!! Расписывалась -- радугой небесной. Как я хотела, чтобы каждый цвел В веках со мной, под пальцами моими! И как затем, склонивши лоб на стол, Крест-накрест перечеркивала имя... Но ты, в руке продажного писца Зажатое... Ты, что мне сердце жалишь, Непроданное мной, внутри кольца- Ты -- уцелеешь на скрижалях! Стихи, обращенные к мужу, Сергею Эфрону. Написаны в дни годовщины их с М.И. знакомства, в 1920 г. В то время, когда сама Марина ничего не знала о нем, где он, как, жив ли вообще... |